Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Махнув Сашке, Махров вскочил и, на ходу меняя отстрелянный магазин, рванул вперед, понемногу забирая в сторону. Если он правильно просчитал диспозицию, так им удастся обойти противника с фланга. Вот по этому густо заросшему кустарником распадочку и удастся…
…Едва ударили первые очереди, второй из майорских спецназовцев, Вадим Карев, укрывшийся вместе с ефрейтором Коротковым за огромным замшелым валуном, заметил командирский маневр и коротко свистнул, привлекая внимание десантника. Обменявшись серией знаков (как выяснилось, совершенно не изменившихся за два прошедших века), бойцы рванули в противоположную сторону, обходя врага слева. На разлетевшийся от плазменного удара камень за спиной никто из них даже не обратил внимания, хотя случись это мгновением раньше…
Впрочем, дело-то привычное: когда-то ведь должен прийти и твой час.
Что предстояло сделать, было ясно и без дополнительных пояснений: постараться незамеченными обойти противника с левого фланга. Обойти и атаковать, в идеале – одновременно с майором и его напарником.
Бегущий первым Коротков вдруг резко остановился, припадая на колено и вскидывая штурмовую винтовку. Встроенный в спусковой крючок тактильный сенсор ощущал палец стрелка, не позволяя оружию встать на промежуточный предохранитель, однако «умная» винтовка, конечно же, не «знала», что ее хозяин просто не может выстрелить. Точнее – не может заставить себя выстрелить…
Впереди, ожившим отражением невидимого зеркала, стоял он сам, ефрейтор космического десанта роты «Каппа» Владислав Коротков. Стоял и, точно так же вскинув к плечу готовую к бою «вышку», целился в самого себя.
Наваждение длилось не больше секунды, которая тем не менее показалась ефрейтору настоящей вечностью. Палец Короткова, едва ли не против его воли, ослабил нажим, и верная «вышка» едва слышно пискнула, подтверждая активацию предохранителя. В тот же миг губы двойника дрогнули в злорадной ухмылке, и Влад понял, что сейчас умрет.
Его час, о котором он столь равнодушно рассуждал всего лишь минуту назад, пришел…
– …м-мать! – разрушая странное оцепенение, ворвался в сознание голос выскочившего следом спецназовца. И тут же, ставя последнюю точку в короткой фразе, приглушенно хлопнул одиночный выстрел. Ефрейтор заученно ушел в сторону, все же успев услышать тонкий визг пролетевшей над плечом пули. Голова «двойника» резко дернулась, позади затылка на миг вспухло и опало, рассыпаясь зловещими брызгами, розовое облачко, и он грузно, будто не в силах больше выносить тяжести бронекомплекта, осел на землю. Выпущенная из рук «вышка» шлепнулась рядом.
Но бой, все больше и больше становящийся похожим на театр абсурда, еще не окончился. Откуда-то из-за спины убитого ударила, поднимая фонтанчики земли и прелой листвы, автоматная очередь, однако на этот раз ефрейтор был готов. «ВШ-9» негромко тявкнула, прошивая заросли, серией узкосфокусированных импульсов плюющиеся пулями, и короткий полувскрик-полустон показал, что и он тоже не промазал.
Убедившись, что больше никто не стремится напичкать их свинцом или распылить расширяющимся плазменным контуром, бойцы осторожно двинулись вперед, лишь на мгновение задержавшись, чтобы осмотреть тело второго поверженного противника.
Как ни дико это звучало, менее чем за минуту боя они успели убить друг друга…
– Блин, как ребят жалко, – едва слышно шепнул я, поспешно отводя взгляд от лежащих на земле тел. Ефрейтора Короткова и одного из майорских бойцов не спасли ни бронежилет, ни защитный десантный комплект: пули – наши пули! – попали в ничем не защищенные головы. Зрелище, конечно, малоприятное, но все-таки более-менее терпимое, особенно если не видеть выходных отверстий, по счастью, пришедшихся на затылки.
Зато на другого «альфовца» и кого-то из космодесантников смотреть было не в пример тяжелее. Первому выстрел импульсной винтовки (видимо, «узкофокусный», как назвал бы это Даниил) разворотил грудь и живот, от второго и вовсе осталась лишь нижняя часть тела, так что определить, к какому из отрядов он принадлежал, можно было только по оплавленным остаткам бронекомплекта да валявшейся рядом искореженной «вышке».
– Игоревич, ты снова не понял… – так же тихо ответил полковник, протягивая мне прикуренную сигарету. – Не переживай, после контузии это простительно. Когда меня в восемьдесят седьмом в Афгане впервые в жизни по голове бахнуло, я тоже ничего не соображал, только в госпитале в себя пришел. Так что ты еще молодец!
– Ты чего, Петрович? – отходя в сторонку и прислоняясь к посеченному пулями дереву, спросил я. Курить рядом с трупами как-то не хотелось. После первой же затяжки немного закружилась голова. – О чем ты?
– О том, что и Сашку с Вадиком, и Даниилиного ефрейтора я десять минут назад окрестности прочесать отправил. – Увидев в моих глазах непонимание, контрразведчик на удивление мягко пояснил: – Там, на тропе, ты скольких людей видел? Без нас четверо, а здесь, – он кивнул на убитых, – тоже четверо. А всего нас… Ну, сосчитал?
Несколько мгновений я глядел в его глаза, с трудом шевеля мозгами, затем ощутил, как вместе с ними (с мозгами в смысле) шевельнулись и волосы на голове: я понял.
– А… остальные тогда где? Из этих остальные?
– Понятия не имею. – Полковник даже не стал переспрашивать, кого я имею в виду. – То ли отступили, то ли вообще исчезли, когда наши ребятки их с флангов зажали. Вот такие пироги, герр фантаст. Ладно, пошли назад, все равно тебя сейчас спрашивать, что об этом думаешь, бессмысленно, вижу!..
Я молча кивнул.
18
С «покойниками» Сашей и Вадимом мы встретились на подходе к импровизированному лагерю. Вот уж точно, нет худа без добра: хоть имена наконец узнал! «Павший в бою» ефрейтор Коротков вернулся чуть раньше и сейчас о чем-то негромко рассказывал Бакову с майором. Коля, привалившись спиной к дереву, курил в сторонке, не забывая внимательно поглядывать за своим сектором. Тем же занимался и непривычно кислый Гвоздев, явно не пребывающий от роли боевого охранения в диком восторге.
– Ну и как оно вам? – вопросом поприветствовал наше возвращение Михалыч, прерывая разговор. – Ничего так картинка, правда? Я, когда Сашкино лицо в прицеле увидел, думал, выстрелить не смогу. Хорошо, он рядом лежал, так что я быстро смекнул, что тут дело нечисто. Кстати, Петрович, ефрейтор пятого нашел, – Махров кивнул в сторону Короткова, – метров сто еще пройти сумел, сука, прежде чем кончился.
– Кто на этот раз? – без особого интереса осведомился полковник.
– Дык, – Михалыч смущенно замялся, – типа я. Верно, Влад? Ты не ошибся?
– Да нет, точно вы, – утвердительно кивнул ефрейтор. – Лицо-то у вас… э… не пострадало. А вот бронекомплект в трех местах навылет пробило.
– Во! – непонятно что имея в виду, торжественно заключил майор. – Вот так я, Петрович, и пал смертью храбрых в безвестном крымском лесу! Теперь или орден дадут, или жить долго буду. Ну, в идеале, конечно, квартиру бы от щедрот начальственных… Кстати, узнаю, какая падла любимого командира грохнула. – Он полушутливо погрозил неведомой падле кулаком: – Не могли, что ли, сразу в голову, чтоб без страданий, ироды?! Сто метров еще, понимаешь, мучился, кровью исходил! Вернемся – всех заставлю зачет по стрельбе пересдавать! В подземном тире! И вентиляцию на хрен отключу! Будут у меня порохом дышать, пока десять из десяти не выбьют! Салабоны, млин!..