– Что приготовили?

Я сделал вид, что задумался: настроение мало-помалу возвращалось в нормальное состояние, почти позабытое за последние сумасшедшие дни. Да и окружающий антураж – погруженный в благостное послеполуденное безмолвие лес – способствовал. В конце концов, сам же недавно поминал народную мудрость насчет «худа без добра». Все равно с друзьями в Крым ведь собирался – вот и смотался на шару!..

– Мариша – девчонка вроде хозяйственная, наверняка догадается и костерок разложить, и уставшим спасателям чего-нибудь сготовить. У нее в рюкзаке хоть тушенка была или только этот ваш дурацкий комбикорм? – припомнив, чем меня угощали перед подъемом, с интересом спросил я.

– Очень смешно, – оценил юмор полковник. – Зато хоть не ноешь больше, что не может не радовать. Кстати, никакой это не комбикорм, а специально разработанный для автономных операций спецназа высококалорийный сухой паек! Одного брикета концентрата взрослому мужику с лихвой на сутки хватает. Обезвоженная говядина, шоколад и еще какая-то хрень. Короче, жутко полезная вещь!

– Комбикорм, комбикорм, я таким дома котов кормлю, по твоей вине, между прочим, вторые сутки голодных! Нет, в принципе можно вызвать по твоим каналам вертолет и заказать жратвы и водки с доставкой. И палатку… – Я неожиданно осознал, ЧТО именно только что произнес. – Блин, Петрович, а что, если попытаться?..

– Угу, попытайся, прям счас, – кажется, я снова недооценил полковника, попутно польстив его самолюбию. – Я об этом подумал, еще когда ты в бессознанке валялся. – Он продемонстрировал мне экран своего мобильного, украшенный пессимистичной надписью «Поиск сети». – У тебя с телефоном то же самое, я уж, извини, проверил. И наши радиостанции сдохли: на всех диапазонах глухо, даже атмосферных помех и статики нет. Так что, боюсь, ты угадал: сейчас мы играем по их правилам. И все эти, – Анатолий Петрович крутанул головой, – декорации – это своего рода замкнутый мирок, не выходящий за грань ваших с Мариной воспоминаний…

– Ну, положим, наши воспоминания-то, если уж на то пошло, распространяются, как минимум, до Симферопольского вокзала, но ты в любом случае прав. К сожалению, конечно, – мрачным голосом подытожил я. – Нашим, гм, экспериментаторам вряд ли составит особого труда «воспроизвести» и город, вот только обратиться за помощью нам там вряд ли удастся.

– В смысле? – не понял контрразведчик, однако я лишь махнул рукой.

Минут двадцать мы шли молча. Хотя «шли» – это, конечно, сильно сказано, скорее уж «ползли», поскольку наш небольшой отряд как раз добрался до участка, представлявшего собой сотню метров сплошной осыпи. Мелкие камешки, противно шурша под ногами, засасывали ботинки, только и дожидаясь момента, чтобы всей массой низринуться вниз, увлекая за собой идущего. И я искренне посочувствовал остальным членам нашего отряда, которые при этом еще и выполняли свои прямые обязанности, охраняя нас с полковником от всех и всяческих зловредных посягательств.

Но, как бы там ни было, до пещеры Данильча-Коба мы добрались без эксцессов. Если, конечно, не считать таковым мое случайное падение, случившееся уже под самый конец подъема. Впрочем, подобное и в куда более спокойных обстоятельствах хоть раз за поход, да случалось, а уж при таком-то форс-мажоре! Ну а что Петрович вместе со мной немного вниз на пятой точке проехался, так нечего было меня ловить! С осыпью, знаете ли, шутки плохи, это вам любой бывалый турист расскажет. И сам бы прекрасно остановился, пусть и десятком метров ниже! Я уж там и дерево себе «тормозное» присмотрел, и с жизнью на всякий случай попрощался, и упомянутое «благостное лесное безмолвие» всякими-разными нехорошими словами слегка подразбавил – а тут полковник со своими цепкими ручками…

Зато к тому моменту, когда мы выбрались на более-менее ровную площадку метрах в двадцати от пещеры, в моей голове уже созрело (стресс, как известно, здорово подстегивает мыслительную деятельность) некое понимание ситуации. На подъеме нас не тронули по одной простой причине: время примитивных психологических тестов «убей себя или товарища» закончилось.

Понятия не имею, что там наши таинственные экспериментаторы наэкспериментировали, но теперь нам наверняка приготовили нечто куда более изощренное.

Вот, например, как… Я замер…

…Нет, все-таки не зря сержант Даниил Баков недолюбливал мнемоконтакт, ох не зря! Что ни говори, а ощущение чего-то инородного в собственной голове несет в себе весьма мало приятного. Не всегда, конечно. В режиме ожидания или будучи, вот как сейчас, вне зоны действия базового ретранслятора, нейрочип вообще никак себя не проявляет.

Но в момент приема-передачи данных или реактивации, когда тонко вибрирует прилепленная над ухом пластинка мнемоприемника, а под черепной коробкой вдруг оживает, неприятно пульсируя, нечто абсолютно чуждое, попавшее в мозг лишь волей флотских нейрохирургов – брр, гадость какая!..

Хотя, наверное, все от самого человека да от его отношения зависит – Гвоздь вон никаких неудобств не испытывает, скорее наоборот. В смысле, что неудобство взводному «компьютерному маньяку» доставляет как раз отсутствие активности привычного «девайса». Ну а Короткову так и вовсе глубоко пофиг: есть мнемоконтакт – здорово, нет его – тоже неплохо.

На этом отвлеченные размышления Даниила, помогавшие скрасить однообразную дорогу, сошли на нет. Перевалив усеянный камнями гребень, идущий вместе с ефрейтором во второй боевой паре сержант понял, что подъем закончился. Впереди расстилалась относительно ровная площадка, скорее даже терраса, с одной стороны переходящая в только что пройденный склон, с другой упирающаяся в многометровую базальтовую стену, рассеченную горизонтальным зевом пещеры.

Сделав Короткову знак оставаться на месте и кивнув опередившим их Коле с Вадимом, Баков скрылся под сводом грота, с интересом осматриваясь. В конце концов, когда еще удастся побывать на легендарной прародине человечества?! Если вообще удастся. Да ему уже сейчас вся рота вместе с капитаном Марковым обзавидуется: виданное ли дело, за просто так посетить саму Землю? Туристические туры сюда стоят примерно столько, сколько он получает по контракту за год службы, а лететь «дикарем» – еще дороже. Плюс – почти неделя за свой счет в орбитальном карантинном комплексе… Экологический заповедник, что ни говори! Эх и почему его прадедушка решил эмигрировать?..

Где-то под черепной коробкой, ощущаемый на самом пределе чувствительности, пробежал щекотный холодок. Сержант, уже успевший отойти от входа метров на десять, привычно передернул плечами, прогоняя с кожи противные «мурашки» – обычную реакцию на реактивацию нейрочипа. Вот радость-то подвалила! И нескольких часов не прошло, как мнемосвязь соизволила восстановиться! Ну и что, интересно, нам теперь сообщат?..

В следующий миг Баков понял, что происходит.

Точнее, понял, что происходит нечто, что НЕ МОЖЕТ произойти НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ! Здесь, на Земле, их чипы просто не могут работать!

Стремительно повернувшись, Даниил бросился обратно, понимая при этом, что уже категорически не успевает. Влажный от испарений подземного озера, покрытый скользкой коркой минеральных отложений базальт под ногами был отчаянно скользким. Подошвы непромокаемых десантных ботинок проваливались в заполненные ледяной водой геологические ванночки на полу. Подвернутая во время боя на тропе нога грозила подломиться в любую секунду. Падающий со стороны входа дневной свет ослеплял привыкшие к подземной полутьме глаза.