27 год, 9 месяц, 19 число, суббота, 24:08.

Симмонс-Берг. Гостиный дом общины.

— Хорошо-то как… — Лиен вытянула ноги, положив их на балюстраду веранды. Перед этим она уселась в кресло-качалку, нагло его узурпировав. Впрочем, никто и не думал сгонять девочку, компания из друзей-товарищей вполне себе комфортно расселась еще на пяти таких же, расставленных по всему полу открытой веранды, сделанному из толстенных плах. По крайней мере, Ленька не помнил, когда он в последний раз ходил по деревянному полу, который бы под ним не скрипел. А тут даже ни разу не скрипнул. — Наплясалась чуть ли не до дыр в подошвах.

— На самом деле здорово. — Василий провел рукой по все еще влажным волосам. Ему выпал жребий на последнюю очередь в душевую кабину, который парни разыграли между собой — Лиен-то прошла вне очереди… — Хорошо тут у этих баптистов, тихо.

В Симмонс-Берге действительно было тихо. Ну как… мычала корова где-то, кудахтали куры, козы мекали, где-то играли импровизированный концерт. Но было даже не то чтобы тихо, а покойно. Именно от слова «покой». Большой довольно-таки поселок, полный детворы самого разного возраста, от бесштанных, едва держащихся на ногах малышей, до крепких тринадцати-четырнадцатилетних подростков. Ребятишек шумных, крикливых, толпой носящихся от дома к дому и из дома в дом в сопровождении десятка разномастных и разнопородных псин. Улыбчивые женщины, приветливые мужики, в большинстве своем занятые делами по хозяйству. Удивительно мало машин, просто поразительно. Но много крупных, массивных лошадей, запряженных в дроги или брички.

Колонну машин встретили перед входом в долину общины уже ближе к вечеру трое дежурных ополченцев на крепком сером «Форде Бронко» и провели их по хитрому лабиринту из коротко постриженной зеленой изгороди. Танк или БМП и не заметит такой преграды, а вот грузовику, даже тяжелому, непросто придется, может и не проломить крепкий кустарник. Про легковушки и говорить нечего, точно застрянут. Лабиринт заканчивался блокпостом с обычным в этих американских местах М2 и пятком мужиков с разномастными автоматическими винтовками. Точнее, с FN-FAL и G3. Еще в одном джипе на вертлюге М60 установлен. Мужики очень радостно встретили свою молодежь, приветливо — тех, кто их привез, после чего перемолвились с патрулем вроде как на немецком. Да и с менонитским молодняком тоже на немецком разговаривали. После чего направили машины по грунтовке в долину, разделенную полями и садами, к поселку, крыши которого едва виднелись на севере.

Зеленые колючие заросли тянулись широкой (около полукилометра в ширину) полосой, начинаясь на берегу Баффало-крик и заканчиваясь на подножии Симмонс-Берга — относительно невысокой горушки, не больше километра высотой, одноименной с основным поселком: можно сказать, столицей общины меннонитов. Этой горушкой начинался, или заканчивался, это откуда смотреть, довольно длинный горный хребет, прикрывающий долину меннонитов с востока. С запада ее прикрывала Баффало-крик, ну а к северу начинались предгорья Сьерра-Гранде. То есть на машинах хрен проедешь, только конно или пешком. Кстати, Ленька с большим удивлением узнал, что заправка перед мостом, на которой он заправлялся тогда еще с дедом, принадлежит общине.

В самом поселке караван уже встречали. Матери обнимали своих вернувшихся детей, ревели на пару с дочерьми. Отцы тоже принимали участие, но более солидно. Обнимали дочек, жали руки сыновьям. После шумных приветствий Анна на минуту оторвалась от матери и передала одной из встречающих простой белый конверт. Та, мгновенно вскрыв его, прочитала письмо и, закрыв руками лицо, заплакала. Несколько женщин принялись ее утешать, короче, сумбур еще усилился.

— С чего это? — улучив момент, спросил Ленька у проходившего мимо Джона Хершенберга.

— А, это в прошлом сезоне одна из наших девчонок во время румспринги влюбилась в русского матроса и переехала с ним в Береговой. Ну а когда мы в Форт Ли приехали, то нас нашли русские парни с сухогруза, привезшего стройматериалы, и передали ее письмо. Ну и рассказали, что у них все хорошо, Эрма вышла замуж, родила дочку. Вместе с мужем они осели на Островах, дом построили, сейчас живут неподалеку от Новой Гаваны. Так что, может быть, дядя Генрих и тетя Эльза к ним в гости съездят.

— А разве это вам можно? — удивился Ленька.

— Почему нет? — еще больше удивился Джон. — Мы же не крестимся до румспринги почему? Каждый должен осознанно принимать решение. Мы приняли, и через месяц состоится обряд нашего крещения. После чего мы станем полноправными членами общины и будем нести свои долю обязанностей. Но никто и никогда не запрещает меннониту съездить к родственникам, например. Конечно, если это меннониты — очень хорошо. Но и решивших не жить в общине родственников никто не забывает.

После обниманий все вместе двинулись вглубь поселка, а к привезшим молодежь дорожникам подошел здоровенный, поперек себя шире мужик, красномордый и белобрысый. И при всем этом очень добро улыбающийся. Прям сказочный мишка из мультика «Маша и медведь».

— Доброго вам дня, странники. Мое имя Джон Симмонс, я один из старейшин нашей общины. Позвольте выразить от нас всех благодарность за то, что вы привезли домой наших детей. Пойдемте, я покажу вам, где вы сможете отдохнуть и привести себя в порядок. А потом приходите на центральную площадь. Конечно, мы верили, что Господь приведет детей наших в дома наши, но не ожидали их уже сегодня, а потому отпразднуем встречу тем, что Отец наш послал. — С этими словами мужик взгромоздился на сиденье рядом с водилой «Перенти». Видимо, выбрал то, куда и залезть полегче, и без проблем вылезти можно. Таким образом ребята оказались в гостевом доме общины, а не в гостинице. И единственная трудность состояла в том, что здесь имелась одна-единственная душевая. Как сказал с извиняющимся видом Джон, меннониты пользуются минимумом техники, и водокачку здесь пока только монтируют. А ручным насосом в бак на крыше нагнать воды — еще то удовольствие. Впрочем, долго расслабляться Леньке с сестрой и товарищами не дали, прибежали Анна и Лиз и вытащили всех на центральную площадь поселка, где уже расставлены столы, на которые хлебосольными хозяйками нагружено огромное количество снеди. Пироги, копченое мясо, вареное мясо, жареное мясо. Отварная картошка и початки кукурузы, копченая рыба. Большие кофейники на углях, чтобы кофе не остыл. Ленька поскорее налил себе большую глиняную кружку, пока кофе не переварился.

Играл самодеятельный оркестр из гитар, банджо и нескольких скрипок. Множество народа пили, ели, разговаривали. И при этом не было пьяных, никто не горланил.

— Неплохо здесь, — негромко заметил наевшийся до отвала Леонид подошедшему Ромке, глядя, как Лиен отплясывала в компании меннонитской молодежи какой-то ковбойский танец.

— Ага, — Ромка кивнул, — но как подумаешь, что здешний люд шагу не может ступить без молитвы, что нет тех же компьютеров или телевизоров — не по себе становится.

— Главное — мы не отказываемся от жизненно необходимых изобретений человека. Радиостанция у нас есть, своя небольшая больница тоже, и маленькая электростанция. — К парням подошел Джон Симмонс с пожилым, точнее — со старым мужчиной. — А излишества нам не нужны. Мы вообще считаем: лучшее, что может сделать человек, — честно трудиться на своей земле. И Слово Господне необходимо нам постоянно, это да. Человек слаб и грешен, ему очень тяжело выстоять в борьбе с врагом рода человеческого. Вот тебя, Леонид, подстрелил бандит, который пользовался, и очень умело, всеми благами современной цивилизации. Но от этого он не перестал быть нелюдем, способным убить ни в чем не повинных девочек. Знаете, приходите завтра на воскресную проповедь в нашу церковь. Не стоит выезжать в день, который Господь наш предназначил для отдыха. Дорога — это не скотина, которая постоянно хочет есть и за которой нужен постоянный уход.