Шикарная девица, подумал он, взирая на нее с немым восторгом. В Максин Воган его восхищало почти все, от роскошных обнаженных плеч до безумно высоких каблуков. Фигура великолепная, но ум заслуживает еще большего восхищения. В оскорблениях ей просто нет равных, она остроумная и веселая, талантливая лгунья и может добиться почти всего, чего хочет. Они похожи во всем. А лучше всего то, что она так же сходит по нему с ума, как и он по ней, подумал он, сдерживая улыбку.

– Я не злобствую, – ответил он, прислонившись к стене и поправляя волосы. Темно-зеленые обои замечательно подчеркивали зелень его глаз и оттеняли пиджак глубокого пурпурного цвета. – Преданность сестре – качество, делающее честь любой девушке, но тебе в особенности.

Он считает себя красавцем, подумала Максин, с этими его белокурыми волосами и шоколадным загаром. Он и к стене-то прислонился только потому, что на ее фоне хорошо смотрится пиджак. И нервы у него железные; нужно быть уверенным на сто процентов, что тебя не примут за голубого, когда надеваешь такой пиджак с футболкой цвета охры и бледно-желтыми брюками. Удивительно, что он не усыпан блестками…

– Я говорила Дженни, чтобы она с тобой не связывалась, – сообщила Максин, оставив последнюю шпильку без внимания. – Я точно знала, чем все это закончится, и оказалась абсолютно права. Скажи, тебе доставляет особое удовольствие доводить до слез таких беззащитных девушек, как она?

– Я не стремился специально ее обидеть. – Бруно добродушно покачал головой. – Можешь не верить, но Дженни просто не могла смириться с тем, какой я есть на самом деле, вот и все.

– Не могла смириться с тем, что ты такой ублюдок? Или с тем, что ты унизил ее на глазах у двух сотен гостей на твоей сраной вечеринке?

– Возможно, я слегка переборщил. – Несмотря на признание, Бруно продолжал улыбаться. – Но она первая начала. Я только защищался, а она даже не попыталась дать сдачи. Давай смотреть фактам в лицо: Дженни слишком хорошая. – Он пожал плечами. – Мы совершенно не подходим друг другу.

– Ты абсолютно прав.

– Ничего не поделаешь, иногда такое бывает. Полагаю, теперь она меня ненавидит.

Из-за Бруно выглянула Синди, многозначительно изогнув бровь. Максин сделала вид, что не замечет ее, и повторила:

– Абсолютно прав.

– Хорошо. – Он посмотрел через плечо, подмигнул Синди и опять повернулся к Максин. – Значит, о преданности можно забыть. Можешь оставить притворство, дорогая. Начнем все сначала. – Он подошел ближе и понизил голос.

Максин, чтобы что-то сделать, взяла свой бокал и глотнула вина. Рука с бокалом застыла между ними, на одном уровне с его штанами.

– Армани против Алайя, – заметил он. – Мы говорим о серьезных деньгах.

– Считаешь, – протянула Максин, – ты такой неотразимый?

– Отнюдь. – Бруно взял у нее бокал, осушил и поставил на безопасное место. – Я просто честен. Максин, я восхищаюсь твоей лояльностью по отношению к сестре, но ситуация изменилась. Ты можешь расслабиться. Мы в трехстах милях от дома. Дженни ненавидит меня. Лично я считаю, что ты самая восхитительная девушка, какую я встречал, что касается тебя, то ты от меня просто без ума. Так что хватит играть в игры, давай откроем наши чувства друг к другу. Пусть даже, – признал он, – это невероятное стечение обстоятельств, но, раз уж мы оба оказались в Лондоне на одной вечеринке, к чему терять время? Почему бы не воспользоваться преимуществами ситуации и не насладиться сполна?

Стечением обстоятельств тут и не пахло, кроме того, что Джейми Лэнг действительно был другом Бруно. Новая официантка рассказала ему, что, по словам ее сына, который ходил в ту же школу, что и Джош Кэссиди, няня Джоша снимается в телевизионной рекламе с кем-то по имени Джейми. После этого достаточно было совершить один телефонный звонок. Он практически сам себя пригласил на вечеринку в честь окончания съемок, проходившую в элегантном трехэтажном особняке Джейми в Чел-си. Его появление здесь этим вечером могло застать врасплох Максин, но он все повороты сюжета давно отрепетировал. Максин внимательно смотрела на него. Ее глаза за золотыми тенями и тремя слоями туши были серьезны.

– Ты правда думаешь, – очень медленно сказала она, – что я от тебя без ума?

– Я не думаю. – Бруно скромно улыбнулся. – Это факт.

– Черт! Это просто нечестно. Откуда ты мог знать?

Бруно ничуть не смутило, что на ней эти высоченные каблуки; пусть она сейчас и была выше него на пару дюймов, ничего страшного. Он приподнялся и легонько поцеловал ее в губы.

– Я – эксперт, – сказал он, не удержавшись от улыбки. – Но даже если бы не был, все равно знал бы. Это было очевидно с самого начала, ангел. Может, ты и актриса, но не такая хорошая.

Невероятно. Налицо явное одностороннее преимущество, думала Максин, разрываясь между преклонением перед талантом и раздражением, потому что больше всего на свете ей не нравилось, когда ее видят насквозь. А она-то воображала, что у нее все отлично получается. Черт, черт, черт!

– Ты меня даже не знаешь. – Она явно растерялась. – Во всяком случае, не близко.

– Не упрямься. И конечно, я тебя знаю, раз знаю себя. Я уже говорил, что мы похожи. В жизни не встречал никого, настолько похожего на меня. Вот почему все было так просто. Смотреть на тебя – словно смотреться в зеркало.

– Только я больше крашусь. – Будучи совершенно не готовой к такому повороту событий, Максин решила прикрыться легкомысленностью. Это давало ей время на раздумья.

Но она не учла его способности читать мысли.

– Ты слишком нервничаешь, – заметил Бруно, обняв ее за талию. – И совершенно зря. Перестань анализировать это, милая. Все уже случилось, нравится тебе это или нет. Некоторые вещи мы не можем контролировать. И остается только получать удовольствие.

От его самоуверенности просто дух захватывало. Максин с некоторым сожалением решила, что он опять прав.

– А тебе приходило в голову, что я могу сказать «нет»? – спросила она, не желая слишком легко сдаваться.

Бруно ухмыльнулся.

– С чего бы это? Мы оба знаем, что ты скажешь «да».

Все происходило словно в замедленной съемке. Просто перейти улицу было все равно что покорить Эверест. Дженни смутно осознала, что «мерседес» Гая уезжает, чувствовала, как при каждом шаге сокращаются мышцы ног. Она слышала свое прерывистое дыхание и видела, как фигура на пороге поворачивается к ней, наклонив голову до боли знакомым движением.

Все еще онемев от шока, она попыталась сформулировать какой-то план. Странно, она понятия не имела, что собирается сказать. Она могла думать только о том, что у нее замерзли руки. Ален терпеть не мог, когда его трогали холодными руками. Вздрогнет ли он, если она прикоснется к нему?

Может, руки лучше сжать в карманах? Боже, неужели это происходит на самом деле?

– Дженни.