Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андреев помог Григорию подняться, Вольский захватил любимую трубку, и они направились к выходу.
На дворе лил дождь, гремел гром. Уличные фонари тускло светили. Вольский прерывисто дышал открытым ртом.
– Свобода! – заорал Гришка. – Свобода!
Через десять минут они ввалились в квартиру Сергеевой.
Машка распахнула окно и холодный воздух заполонил кухню.
– Гриш, я тебя покормлю, но если ты в состоянии говорить, то объясни нам хоть что-нибудь в этой жуткой истории.
Вольский прислонил голову к стенке и обвел всю компанию внимательным взглядом.
– Я думаю, что Илларион уже прояснил некоторые моменты. Собственно, объяснять больше нечего.
– Гриш, а ты в Малаховке, на даче, был? Ты мне дверь отпер?
– Сложный вопрос. Физически не был, Маруся, но некоторым образом все же присутствовал. И немного тебе помог.
– А в Ницце из моря кто меня вытащил?
– Видимо, местный житель, предположительно француз, – засмеялся Вольский.
– Я ведь серьезно тебя спрашиваю. Кто? – покраснела Машка.
– Сдаюсь. Та же занятная история. Похоже, что я тебя вытащил. Но не думаю, что данный вопрос относится к категории важных. Сейчас вы потребуете изложить причины и способы. А мне очень кушать хочется. Маш, покорми страдальца.
– Гриша, изложи, пожалуйста, причины и способы, – взмолилась Марья. – А я тебе котлетки разогрею.
Она включила газ под сковородой и бухнула пять котлет.
– Доступ через информационное поле был открыт. Явление редкое и уникальное. Как тебе это удалось, Маруся?
– Мне удалось открыть доступ? – изумилась Машка и перевернула котлеты.
«Ах, силы небесные, доступ я открыла! Когда? Где? Батюшки, так и в свои необыкновенные дарования поверить недолго». Сергеева задрала подбородок вверх.
– Именно тебе. С кем ты общалась перед поездкой на дачу в Малаховку? Где была?
– Я была на сеансе у экстрасенса, Лены Коршуновой, она почему-то называет себя посредником. И прошла через жуткую процедуру установления канала связи то ли с космосом, то ли с энергетическими полями информационного поля, то ли еще с чем-то. Я старалась особо не вникать. Не до того мне было.
Григорий вздернул брови.
– Вопрос исчерпан.
Машка покачалась из стороны в сторону.
– Ничего себе исчерпан. Где, спрашивается, нормальное объяснение? По какому праву ты молчишь? Я требую вразумительных, конкретных и доступных каждому комментариев. Почему я должна верить в каналы связи, информационные поля и прочие ужасы?
– Знаешь ли ты, Маруся, что такое электрический ток? – Гришка с урчанием проглотил первую котлетку.
– Знаю, электроны двигаются, – напряглась Машка. С физикой у нее были сложные и запутанные отношения.
«Подумаешь, сложность. Поток положительных и отрицательных электронов. Разноименные притягиваются, а одноименные отталкиваются».
Сергеева фыркнула.
– А что?
– Отлично. Электроны эти самые ты видела? Осязала, обоняла? Нет, потому что тебе еще в школе постановили, что есть электроны и есть движение электронов, из которого вытекает наличие электрического тока и всего, что к нему прилагается. Верно? – исчезла вторая котлетка. Вольский продолжал:
– Но из этих постановлений вовсе не следует, что лично тебе понятна природа возникновения электрического тока или природа электромагнитных полей. Больше того, непонятно данное явление не только тебе. В науке к данной теории существует гораздо больше вопросов, чем ответов. А ты желаешь и требуешь нормального объяснения каналов связи. Прими к сведению, что каналы существуют. А раз они существуют, то, следовательно, и функционируют. То есть существует нечто такое, что по этим каналам связи передается.
Вольский закончил трапезу и достал коричневую трубку. Из кармана вынул кисет, набил трубку табаком. Аккуратно раскурил ее и расслабился.
Вкусный, густой дым, свитый в колечки, медленно поплыл к потолку.
– Собственно, моя миссия окончена. И есть у меня подозрения, что Илларион вам уже расписал все в деталях. – Он помолчал и вдруг забеспокоился. – Теперь о главном, надеюсь, моя синяя папка в надежном месте? – встревоженно спросил Вольский у Печкина.
– Да, она у меня в сейфе, я вам сегодня же ее верну, – успокоил Гришу Анатолий Михайлович.
– Замечательно. Просматривали записи?
– Попытался, но, честно говоря, ничего не понял.
– Само собой, я все свои настоящие расчеты уже давно уничтожил. А в папке оставались черновые и по сути своей неверные работы.
– А для чего же тогда вся эта паника и плач Ярославны?
– Для Иллариона, чтобы он переключился на папку.
– Лихо.
Машку раздирало любопытство.
«Ну что они обсуждают. Ерунду всякую! Когда самый главный животрепещущий вопрос так и не задан». Терпение не входило в число добродетелей Марии.
Она потрясла Вольского за плечо, требуя предельного внимания, и, заглядывая ему в глаза, строго спросила:
– Подожди, так ты входишь в этот Союз Девяти или нет?
– Маш, конечно, я не вхожу в Союз. В Союз Девяти не входят люди из плоти и крови. Это определенные силы, контролирующие все события на Земле.
– Ну ты же кричал, что имеешь к Союзу отношение! – возмутилась Машка.
– Да, имел. Я выполнял роль их оператора, миссионера, посредника, исполнителя, назови, как хочешь, но с сегодняшнего дня я обыкновенный человек, как и вы все. Мой срок закончился. Финиш, дамы и господа. Финита ля комедия.
– Все, стоп, – простонал Печкин. – Пардон, конечно, но нельзя ли ближе к суровой действительности. Господин Вольский, имеете ли вы претензии к господину Игнатьеву?
– Нет, – твердо заявил Вольский.
– Я же говорил, он не будет со мной судиться, и вообще у меня скоро будет французское гражданство, – торжествовал Игнатьев.
– Госпожа Сергеева, есть ли у вас претензии к господину Игнатьеву? – обратился Печкин к Машке.
– Огромное количество, – хмуро заявила Марья.
– Подведем итоги. Претензии к господину Игнатьеву имеют следующие лица: Мария Сергеева, Ольга Галкина, Анатолий Печкин, Илья Андреев и, возможно, Городницкая Василиса Аркадьевна вкупе с Огурцовой Валерией Васильевной. Григорий Вольский от претензий отказался. Верно? – Повернулся он к Вольскому.
– Да, дорогие друзья, верно. За исключением того, что я хотел бы попросить вас об одной услуге. – Вольский любовался своей трубкой.
Илья обнял Машку за плечи и поцеловал в макушку.
«Даже и подумать страшно, о какой услуге идет речь. В деле постоянно мелькают то высшие силы, то операторы высших сил, то изобретения невиданной разрушительной и страшной силы. А сам миссионер, находясь под действием сильнейших препаратов в полной стопроцентной неподвижности, способен перенестись и в Малаховку, и в Ниццу. Присутствовал в разных удаленных точках, но не материально, а как? Силой мысли, что ли?