– Ради бога! – воскликнул Мортирмир. – У нас тут две телеги и двадцать человек. Открой ворота, во имя Господа. Ты и «Аве Мария» не успеешь прочесть, как мы будем уже внутри.

Послышался тяжелый вздох Деркенсана.

– Я не могу рисковать. Прости, Морган. Я серьезно отношусь к клятве, принесенной императору.

Из передней повозки донесся женский голос:

– Иисус и святые угодники, Харальд, открой уже ворота!

Топот конских копыт наполнил ночную тишину.

– Анна! – воскликнул вконец расстроенный Деркенсан.

Послышался глухой удар, и нордиканец приземлился на ноги рядом с Мортирмиром.

– Я не могу открыть ворота, – заявил он, – но умру здесь, рядом с вами.

Главная площадь Ливиаполиса по размеру превосходила многие альбанские городки и располагалась между древней ареной, где до сих пор проводились гонки на колесницах, и дворцом. Со всех сторон ее окружали высаженные в ряд дубы, а сама она была вымощена мраморными плитами с искусно вырезанными глубокими канавками для отвода дождевой воды. Если смотреть сверху, то эти самые канавки сливались в целые главы из Евангелия. В центре главной площади возвышались статуи, большей частью очень древние – великая императрица Ливия, отлитая из яркой позолоченной бронзы, направляющая боевую колесницу на западных ирков; святой Аэтий, стоящий, подобно юному Давиду, с мечом у бедра и, видимо, созерцающий завоеванные им земли; император Юстиниан с супругой Феодорой и множество еще более древних мужчин и женщин. Мортирмир знал их всех, поскольку это входило в обязательную программу вступительных экзаменов.

Всадники выехали на темную площадь с юго-востока. Их было не меньше трехсот. Страдиоты, как подобает истинным храбрецам, приготовились к бою. Деркенсан поцеловал Анну.

Она легонько шлепнула его.

– Ты мог бы просто открыть ворота. Ну и олух же ты! Я ведь приехала ради тебя.

Нордиканец ухмыльнулся. И эту ухмылку увидели все, поскольку Мортирмир только что успешно сотворил еще одно заклинание – первое, которому учат любого студента. Он зажег огонек и поместил его на купол позаимствованного им шлема, таким образом, стоявшие рядом с ним люди оказались освещены отблесками красноватого пламени.

Морган довольно улыбался.

– Может, не стоило делать нас такими заметными? – проворчал Деркенсан, и казалось, остальные бывалые вояки были полностью с ним согласны.

Послышался удаляющийся цокот копыт и звяканье брони – доморощенные караульные скакали прочь, и один из гильдейских арбалетчиков послал проклятья им в спины.

Всадники приближались. Огонек Мортирмира выхватил из темноты лошадей, броню, украшенную золотом или медью, и ярко-красные туники.

– Вардариоты! – воскликнул Деркенсан.

Быстрой рысью они скакали не в боевом построении, пересекая площадь колонной по четыре человека. Впереди колыхался небольшой шелковый вымпел с подвязанным к нему конским хвостом. Предводитель держал булаву, похоже, из чистого золота и отсалютовал ею дворцовым воротам. Подразделение состояло исключительно из варваров-истриканцев обоих полов с черными волосами и раскосыми глазами. Либо лица мужчин были гладко выбриты, либо всклокоченные бороды торчали во все стороны. У каждого воина имелся тяжелый составной лук с роговыми насадками в прикрепленном к поясу налучнике и длинный кривой меч.

Они выехали на главную дорогу, ведущую к воротам Ареса. Длинная колонна постепенно исчезала из виду, словно в раскрытой пасти дракона, проходя под сводчатой аркой главной площади. Через двести ударов сердца от них не осталось и следа, лишь топот копыт эхом разносился через всю площадь и плыл в ночном воздухе, но уже с противоположной стороны.

Когда вардариоты ускакали, голос за стеной приказал открыть ворота переднего двора, и повозки въехали внутрь. Мортирмир, слишком уставший, чтобы бояться, увидел облегчение на лицах спутников.

Пожилая женщина в придворном одеянии вышла из дворца во двор, освещаемый светильниками и факелами, и тихо окликнула Черноволосого. Нордиканец передал повозки дворцовым слугам, но сначала тщательно их обыскал. Тогда Мортирмир оказался около дамы.

– Миледи, – поклонившись, поздоровался он.

Она кивнула, затем спросила:

– Кто это был?

Ее голос ничего не выражал.

– Вардариоты, миледи. Они скакали к воротам Ареса. – Он сплюнул. – Изменники.

– Не судите раньше времени, – сказала леди Мария.

КОРОЛЕВСКИЙ ДВОР ГАЛЛЕ – КОРОЛЬ, ЖЕРЕБЕЦ И ЛЕДИ КЛАРИССА

– Милорд, – выдохнула леди Кларисса де Сартрес, чуть наклонившись вперед и прижав к груди лютню.

Король встал со стула и опустил руку ей на плечо. Затем нагнулся и прикоснулся губами к ее оголенной шее. Сначала Кларисса застыла, затем попыталась выбраться из его объятий, а ее рука потянулась к амулету, который дал ей дядюшка Абблемон. Большой палец прикоснулся к пластине у основания распятия.

Несмотря на тщедушное телосложение, король был сильным и очень проворным: он умудрился перехватить обе ее руки и, прижав девушку к столику для закусок из фруктового дерева, стащил с ее головы вуаль и крепко поцеловал. Де Сартрес споткнулась и использовала это, чтобы незаметно ударить его ногой по колену, и тогда монарх грубо швырнул ее на пол.

Кларисса закричала.

Спустя несколько ударов ее перепуганного сердечка в личные покои короля неспешно вошел Абблемон. Правитель придавил девушку своим телом к полу и уже успел задрать юбки выше колен, а она безутешно рыдала. Сенешаль оставил двери открытыми.

– Сюда идут, ваше величество, – объявил Жеребец. – Пожалуйста, позвольте Клариссе встать.

У девушки хватило духа влепить королю пощечину, едва тот отпустил ее руки, а он в свою очередь ударил ее тыльной стороной ладони по подбородку.

Абблемон без труда оттащил правителя от племянницы. Он был на голову выше, намного тяжелее и постоянно тренировался. Подняв монарха в воздух, сенешаль усадил его на стул, не причинив никакого вреда.

– Поднимайся и уходи, пока не зашла королева, – приказал он через плечо Клариссе.

Король судорожно втянул носом воздух, будто только что очнулся ото сна.

– Она сама виновата! – заявил он.

Абблемон повернулся к племяннице:

– Говорил я тебе, никогда не оставайся с ним наедине.

Всхлипывая, девушка прижала к груди разорванное платье и потянулась за своим инструментом. Но когда попыталась поднять его, обнаружила, что в пылу борьбы они разбили его вдребезги. От вида торчащих в разные стороны струн де Сартрес затихла и выбежала из покоев.

– Она соблазнила меня, – заявил монарх, не сводя глаз с Абблемона. – Эта потаскуха.

Сенешаль всерьез задумался, не убить ли ему короля, но решил подождать и успокоиться.