Еще никогда многообразие мира не обрушивалось на де Марша столь бесцеремонно. У него даже закружилась голова, когда левиафан исчез из вида прямо под ним.

А потом на носовую часть верхней палубы напали твари со щупальцами.

Во время четвертой атаки чудовищ два матроса оказались за бортом. Оруженосцы принесли с камбуза огонь и, обмотав вокруг абордажных пик вымоченную в масле бечеву, подожгли ее.

Это пришлось весьма кстати, поскольку теперь ийаги действовали согласованно. Сразу шесть чудовищ взбирались по округлым бортам «Божьей благодати». Трое нацелились на мидель – самую широкую и наиболее уязвимую часть корабля. Там их поджидал сэр Хартмут. Под тяжестью немалого веса монстров корабль накренился. В панике некоторые сочли их призраками проклятых или утонувших моряков, что совсем не соответствовало действительности.

Перевалившись через носовую часть судна, одно из чудовищ стало взбираться на бак. Несмотря на дьявольскую силу и скорость, оно так и не смогло преодолеть абордажные сети, и его утыкали огненными копьями. Ийаг вынужден был отступить.

Еще два монстра лезли по юту, завывая словно призраки. Тогда-то и стало понятно, почему этруски назвали их ийагами. При их приближении на людей накатила волна ужаса.

Но де Марш не дрогнул: он вогнал копье в туловище одной из тварей и отрубил полупрозрачное щупальце. Люций тоже не растерялся и бросил в ийага ведро раскаленного песка. Еще один матрос – альбанец по имени Марк – попытался облить чудовище маслом, но промахнулся и погиб.

Монстр перевалился через леер и ринулся в атаку. Де Марш принял удар на себя и едва не потерял сознание от боли: что бы в него ни попало, оно просочилось сквозь кольчугу. Словно вода.

Купец закричал и отшатнулся назад, выронив из рук копье.

Чудовище обхватило юнгу и перевернуло его вверх тормашками. Щупальца раскрылись, как цветок. Под ними обнаружился красно-оранжевый клюв – будто хищная птица устроила засаду в гуще студенистой плоти. И юнга…

Де Марш обнажил меч, наклонился и опустил оружие в разлитое на палубе масло, затем распрямился, отвел клинок назад и, приняв лучшую из своих стоек, изо всех сил рубанул по туловищу ийага.

Меч оказался более действенным – в отличие от топора. Как будто режешь свиное сало. Удар вышел отменным, и купец принялся пилить так быстро, как только мог. Когда кровь чудовища брызнула ему в лицо, де Марш закричал, высвободил клинок и снова атаковал.

Люций облил его водой.

Смрад стоял невыносимый.

Ийаг отступил: он вернулся в море, оставив на палубе огромный кусок желеобразной плоти, которая начала прожигать дыру в досках пола.

Еще одна тварь убила матроса и остановилась, чтобы сожрать его. Обнаженный клюв ярко переливался, омерзительный и готовый к действию. У чудовища не было лица, рук и ног. Оно напоминало кусок мокрого шелка.

Меч де Марша рассыпался прямо на глазах, но купец все же успел трижды ударить им ийага. Люций проорал: «Мечи». Моряки обнажили клинки и с отчаянием обреченных принялись орудовать ими. Один из матросов с криком упал на палубу: щупальце обвилось вокруг него, плоть начала облезать с костей кровавыми кусками, в то время как он безнадежно визжал от ужаса.

Два матроса, то ли более находчивые, то ли меньше подверженные панике, насадили кусок отрубленной плоти чудовища на пики и выбросили за борт.

И снова на выручку пришел сэр Хартмут с пылающим, словно маяк надежды, мечом. Он взбежал по трапу, потом прыгнул прямо на чудовище, обрушивая на него удар за ударом и причиняя немало боли. Пронзительный вой существа походил на птичий крик. Со свойственной ему скоростью ийаг попятился – он скользил, словно по гладкой поверхности. Тогда Черный Рыцарь с силой метнул меч, пришпилив тварь к палубе.

Монстр решил пожертвовать частью туловища и рванулся с корабля, разорвав себя пополам.

И де Марш в свете пылающего клинка сумел рассмотреть внутренности ийага, а еще увидеть, как его туша растягивается, словно огромный переливчатый слизень, и одновременно скользит к борту судна, переваливается через леерное ограждение и опускается в воду.

На расстоянии полета стрелы замаячил кит. Затем над поверхностью показался его хвостовой плавник. Сильно ударив им по воде, животное вплотную приблизилось к «Божьей благодати». Судно содрогнулось, люди попадали на колени. Кит схватил ийага и сорвал с корпуса корабля. Снова сильнейший толчок, и один из матросов, не удержавшись, свалился с марсовой площадки и рухнул в воду, подняв тучу брызг.

Увлекаемый весом кольчуги, он мгновенно пошел ко дну.

Наступила тишина.

Сэр Хартмут отошел от леерного ограждения. Ядовитая плоть ийага прожгла дыры в его шлеме; на доспехах повсюду виднелись пятна ржавчины, но больше всего досталось набедренникам и наголенникам: они были испещрены выжженными отверстиями.

Он снял испорченный шлем и с силой зашвырнул его вместе с бармицей и всем остальным в открытое море. Затем повернулся к де Маршу. Лицо Черного Рыцаря было сильно обожжено, а волосы скукожились и стали похожи на пучок овечьей шерсти. А еще он улыбался.

– Вот такие сражения, сударь, мне по душе!

По привычке купец огляделся в поисках Этьена, но увидел лишь безжизненное тело оруженосца. Клювы ийагов разорвали его нагрудник на части, а внутренности растащили едва ли не по всей палубе. Их вид внушал омерзение.

– Спасибо, милорд, что спасли нас, – почтительно поблагодарил де Марш.

Сэр Хартмут сплюнул за борт.

– Вы сами себя спасли – каждый из вас. Все вы – достойные люди, и для меня большая честь командовать вами.

Перепуганные до смерти моряки, находившиеся на грани отчаяния, но все же не утратившие способность слышать, от его слов воспряли духом.

Черный Рыцарь одарил всех улыбкой и заявил:

– Отличное сражение. Вряд ли в Новой Земле мы столкнемся с чем-то хуже этого!

Купец тоже позволил себе улыбнуться:

– Во имя Христа Спасителя, молюсь, чтоб так оно и было.

– Значит, мы из разного теста, купец. Потому что я молюсь о том, чтобы мы нашли там что-то намного страшнее – больше, быстрее, смертоноснее. Чем ужаснее, тем лучше, больше славы.

Сэр Хартмут спрятал в ножны меч, пылавший, словно факел, в его руке.

Выдавив улыбку, де Марш кивнул – как обычно делают при разговоре с сумасшедшим.

Через два часа все три корабля освещались факелами – безумно опасная затея, но страх сгореть заживо не шел ни в какое сравнение со страхом от мысли о столкновении с ийагами в темноте. Открытые ведра с морской водой стояли во всех уголках судна.

На расстоянии в милю или около того от окруженного скалами побережья они нагнали три корабля со спущенными парусами.

Де Марш лично поднялся на борт первого, сэр Хартмут отправился на второй, а третий они решили оставить до утра.