– Ты показал Вале платье?

– Нет еще. Вы когда придете?

– Мы не можем больше мариновать Анечку, поэтому придем прямо сейчас. И Татьяна Ивановна тоже вся на нервах – не терпится внучку увидеть. Ты не говорил Вале? – Макс покачал головой. – Представляю, как она обрадуется. Все. Одевайтесь, я пошла за ними.

– Спасибо, Милочка, чтобы мы делали без тебя. – Макс потянулся к ней, чтобы обнять, но она отступила.

– Все-все, убежала наряжаться.

Макс вернулся в спальню и стал одеваться. Валя полуодетая сидела на кровати и наблюдала за ним. Он надел брюки и светлую рубашку, внезапно обернулся и спросил.

– Валюша, ты почему не наряжаешься?

– А что мне надеть?

– Ты разве не заглянула в шкаф? Там все твои вещи, а платье новое вот здесь, на кресле. Туфли придется надеть старые, новые без тебя не смог купить. Ну давай, одевайся скорее, а то сейчас все придут.

– А где они?

– Я снял для них квартиру на первом этаже. Валюша, одевайся быстрее, мне не терпится посмотреть. Тебе помочь?

– Нет, я сама. Ты выйди пока.

Макс вышел, а через несколько минут показалась Валя. Ей очень шло жемчужно-серое нарядное платье с глубоким вырезом. Макс не сдержался, привлек ее к себе, и сразу же прозвенел звонок.

– Это наши пришли. Сиди здесь, я сам открою.

Первой ворвалась Анечка. Она бросилась на шею к матери, целовала, обнимала и что-то быстро рассказывала, но Валя почти ничего не слышала – она увидела тетю Дусю, которая везла кресло с бабушкой.

– Бабушка!! – Теперь уже Валя стала тискать бабушку и причитать и плакать от радости. – Господи! Бабушка, как же здорово, что ты здесь! А где ты была? Ой, тетя Дуся, здравствуйте! Как я рада! Макс, спасибо тебе! – Она посмотрела на Макса такими счастливо-влюбленными глазами, что он сам чуть не прослезился.

За стол сели почти в одиннадцать, Анечка терла глазки, но категорически отказывалась идти спать.

– Хватит мариновать ребенка! – С возмущением воскликнула Мила. – Давайте уже вручать подарки! Смотри, мое солнышко, что там за коробочка под елочкой лежит и, кажется не одна.

– Это мне все подарки!? – Округлила глазки девочка и нерешительно подошла к елке.

– Нет не все. Догадайся, который тебе?

Анечка стала внимательно рассматривать упаковки. Наконец, она выудила коробку в блестящей бумаге с нарядным бантом и оглянулась на взрослых – Мила утвердительно кивнула и предложила поискать еще. Она сама подошла к елке и стала помогать в поиске. Вскоре у Анечки в руках оказалась целая гора подарков. Еще не зная, что там, она все равно была в восторге, ее проводили в кабинет, где заранее приготовили для нее постель, и там она вначале нерешительно, потом в нетерпении стала разворачивать подарки. Столько было счастья! Про сон, конечно, забыла, но, когда через полчаса Валя заглянула в кабинет, то обнаружила ее спящей прямо на ковре в объятиях огромной куклы.

Взрослые получили подарки сразу после боя часов. Анечка, клевавшая носиком, вдруг оживилась и бегала от одного к другому, с любопытством разглядывая, что, кому досталось. Евдокия Матвеевна получила в подарок зимнее пальто, бабушка получила такое же, только другого фасона. Обе ахали и гладили мех и проверяли на вес – уж больно легкие, как бы не замерзнуть. Миле достался жилет из чернобурки, Льву Григорьевичу – коробка сигар, Максу – шарф, туалетная вода, пуловер. Женщины тут же примерили свои обновки, а Анечка вдруг громко спела частушку.

– Сшила милому рубаху.

Из березовой коры, Чтобы тело не потело, Не кусали комары.

Ииии-их!

И так она ловко завернула с этим «иииии-их», что взрослые засмеялись и захлопали. Валя вдруг вспомнила, что не положила свои подарки. Она прошла в спальню и там, в шкафу на самом верху нашла свои свертки.

– Вот, это тебе, – протянула коробку Максу.

– Интересно, что там такое? – Он развернул и открыл коробку. – Валюша, спасибо, очень красивые шахматы. Пап, смотри. Давай сыграем.

– Только не сейчас! – Мила отобрала у них коробку. – То же мне, игроки! Валя, а что же ты не берешь свои подарки? Смотри, вон сколько осталось!

– Ой, и правда! – Она, смеясь, пошла к елке – там лежали самые большие свертки – Интересно, что это? На ощупь что-то мягкое. – Она развернула самый большой – Какая красота! – Это оказалась почти невесомый полушубок из рыси.

– Валь, примерь, – попросила бабушка.

Макс помог ей надеть и залюбовался.

– Вы посмотрите, какая красавица у меня невеста! Черт! Совсем забыл! Неожиданно подошел к бабушке, взял ее морщинистую руку и поцеловал.

– В эту новогоднюю ночь я прошу у вас руки вашей внучки.

Татьяна Ивановна заплакала и погладила его по голове.

– Дорогой ты мой, уж не чаяла, не гадала… Будьте счастливы…

– Бабулечка, ну что ты, ну не надо. Все же хорошо… – Но Валя сама вытирала слезы.

Макс достал из кармана маленькую коробочку и протянул Вале. Она открыла и замерла. На черном бархате сверкал огромный камень в светлой оправе.

– Это что ж, брильянт, что ли? – Спросила тетя Дуся – А оправа-то из серебра?

– Нет, это белое золото.

– Поди ж ты! – Восхищенно покачала головой. – Ну, Валентина, повезло тебе, встретила хорошего человека. Как говорится – совет вам да любовь!

* * *

Степан уже неделю, как выписался, Зинку попросили еще недельку поработать, пока не придет новая санитарка – у нее не готова была медицинская книжка. Она рвалась за Степаном, но подводить людей тоже не могла.

В душе проклиная новенькую, которая, не торопилась с выходом на работу, и себя за мягкосердечие, продолжала работать в больнице. Она провожала Степана, когда он уезжал, и удивилась, увидав встречающих его солидных мужиков на крутых тачках. Он при всех поцеловал ее и шепнул, что будет звонить и ждать. Зинка расцвела и долго махала вслед рукой.

Зубы ей, наконец, сделали, и она ужасно радовалась своему отражению, которое ловила во всех встречающихся зеркалах и стеклах. Новенькая санитарка пришла, и Зинка со спокойной душой поехала в Озерное. Хотела позвонить Степану, но передумала – чего зря беспокоить.

Она решила ехать на поезде до Коломны, а дальше автобусом. Брат проводил, передал гостинцев родителям, на прощание пошутил.

– На свадьбу-то не забудешь позвать?

Зинка уткнулась в окно, не обращая внимания на попутчиков, ей хотелось плакать, она сдерживалась из последних сил. Степан после выписки позвонил ей только один разочек, она после позвонила сама, но, услышав раздражение в голосе, больше звонить из гордости не стала. Она себя не на помойке нашла! Подумаешь! Да таких, как он, у нее пачками будет! Вон Клайв даже портрет нарисовал и вообще разные намеки делал, а она… Дура она и больше никто! Еще зубы сделала, столько деньжищ угрохала. Работу бросила, понеслась в Москву эту… А он говорил – красавица моя…