Валентина не сдержалась и заплакала, но теперь от счастья.

* * *

Зинаида отпросилась в отпуск, пришлось брать за свой счет – перед Новым годом работы завались. Хорошо, хоть за свой счет отпустили. Хлопотать с похоронами Валиной матери ей не пришлось – все взял на себя Самохин. Она навестила еще раз тетю Дусю, рассказала последние новости, та была на седьмом небе от внимания вдруг свалившегося на нее на старости лет. То никто и не вспоминал о ее существовании, а то – нате вам, пожалуйста: и из администрации навещали, и от Самохина приходили, и Макс вон полный холодильник продуктов загрузил. Она щедро делилась с одинокими старухами, приглашая их к себе в палату. Вечером они пили чай с разными вкусностями и смотрели телевизор, и никто не орал «а ну быстро выключайте свет». Еще не все доели, как приехал Дима и привез еще полные сумки всякой всячины и мобильный телефон. Он терпеливо объяснял, как с ним обращаться.

– Я вам закачал все нужные номера. Вот сюда нажимаете и вот все номера – это Валя, это Макс, это Дима, я значит, а это ваш. Понятно?

– Чего тут не понять-то – тыкай кнопки, но по мне лучше на бумажке, оно как-то виднее будет. Слышь, ты мне на бумажку запиши, а энти обратно выкачай.

– Ничего я выкачивать не буду, пусть будут в телефоне, – терял терпение Димка, – а на бумажке напишу… Вот, держите.

– Ты б еще мельче написал.

– Ладно, крупно напишу, – Димка даже скрипнул зубами. Ну и бабка попалась привередливая.

– Вот теперь, как надо. Спасибо тебе, внучек, не сердись на старуху.

– Я не сержусь.

– Ну ехай себе с богом, спасибо.

Евдокия Матвеевна бережно положила телефон на тумбочку, взяла бумажку и пошла на пост к медсестре. Сегодня дежурила Маша, она не в пример Анжелке, хорошая была женщина, уважительная.

– Машунь, мне б позвонить в Москву, можно?

– Давайте попозже, Евдокия Матвеевна, когда уйдут врачи.

В это время появилась Зина.

– Здорово, тетя Дусь. Я смотрю, вы уже бегаете?

– Ой, как хорошо, что ты пришла, расскажешь хоть, как там дела у Валентины. Пойдем в мои хоромы.

Зинаида тоже притащила целую сумку.

– Вот вам курицу сварила, это яичек несколько, это масло сливочное, вот картошечки отварной и селедочки немного.

– Ой, Зина, знала бы ты, как я по картошке соскучилась, а селедка… Мммм… Смотри-ка, похвастаюсь тебе, вон телефон мне подарили.

– Вот здорово! Можете Вальке позвонить и мне.

– Да как звонить-то не пойму. Мне тут молодой один все объяснял, да я плохо поняла и потом, там же деньги идут.

– Щас, проверим. Ну-ка, – она взяла телефон и набрала Валин новый номер, который накануне сообщил Макс.

– Валюха, привет! – Пробасила Зинаида – Как ты? Лучше? Ну и молодец. Я завтра приеду, тогда поболтаем, а пока даю тебе тетю Дусю.

– Але! Валечка! Здравствуй, моя хорошая! Как же напугалась я тогда, думала – все, не успею. Хорошо, что твой Макс приехал и энтот с ним здоровы такой… Да Степа. Хороший парень… Прямо без разговору, в самое пекло полез, он помог Максу тебя вынести, а Клаву тоже вынес, но уже поздно… Ну, что ж поделать? Ты не переживай, ее похоронили, говорят, все как следоват, сделали. Про бабушку-то ничего не слыхать? Ну ладно, касатка моя… Я? Да я-то, как королевишна тут лежу. Все ухаживают, никто грубого слова не скажет… Все у меня есть, даже в избытке. Поправляйся и приезжай… Вальк! А куда ж я тебя приглашаю, старая дура? Ведь теперь и твоего дома нет… Ну ладно, обустроимся как-нибудь… ну, будь здорова, Анюточку целуй. Погоди! Номер-то мой запиши!.. А? Записалось само? Ну ладно, до свидания… – Она поклонилась Зине – Вот спасибо, тебе, вот уважила. Так хорошо поговорили, а слышно как хорошо, прям, как в соседней комнате.

Зинаида побыла у нее еще немного, потом в палату стали заглядывать старушки, и она, на прощание, записав свой номер телефона, ушла.

* * *

Зинаида остановилась у брата в подмосковном городе Щелково, где Николай снимал обшарпанную однокомнатную квартиру в старом доме, прямо рядом со станцией Воронок. Квартира, конечно, была – полный отстой, зато недорого и до Москвы добираться очень удобно. Брат подсказал Зинаиде, где находится ближайшая стоматология, потому что ему, оказывается, тоже никогда не нравилась ее золотая коронка.

После того, как стоматолог огласил цену современного лечения, Зинаида призадумалась, а стоит ли оно этих жертв, но, вспомнив слова Степана, решительно отбросила все сомнения. Ее еще никто замуж не звал, и парень уж очень хороший и даже выше ее, хотя такие обстоятельства ее никогда не смущали.

Вечером, разглядывая в зеркале свою улыбку, она расстроилась – ну как теперь показаться ему на глаза. Колька еще… так ржал над ней, но потом сжалился.

– Не грусти, сеструха.

– Да, тебе хорошо говорить, а как я Степе покажусь?

– Ты, главное, больше помалкивай и не улыбайся.

– Да, тебе хорошо говорить, не улыбайся.

– Тогда не ходи к нему несколько дней.

– Ты что?! Как это, не ходи, он же ждет меня… Ой, мамочкиии… – Зинаида разрыдалась. Колька успокаивал ее, как мог, потом даже прикрикнул, и Зинка успокоилась.

Степан все поглядывал на часы – Зинаида обещала сегодня прийти, он рассеяно отвечал матери, которая примчалась, лишь только узнала, что случилось. Она сидела с самого утра и все причитала и ругала его.

– Степа! И в кого ты такой уродился? Чего ты в огонь-то полез? Ведь и знать никого не знал, а поперся в самое пекло! Ведь инвалидом мог стать! А я-то ни сном, ни духом – знать ничего не знаю! А мой сыночек тут уже который день лежит! Ты почему мне не позвонил?!

– Маманя! Ты не могла бы потише, у меня голова болит.

– Не буду, не буду, Степочка, лежи мой золотой… И что ты за дурак такой?! Вот скажи, зачем ты в огонь полез?!

Степан вздыхал и смотрел на дверь.

– Степ! Ты чего, ждешь кого, что ли? – Догадалась мать.

– Жду.

– Кого? С работы придут?

– С работы завтра придут.

– А кого ж тогда?

– Девушку одну.

– Господи, что за девушка? Откуда она взялась-то? Опять какая-нибудь глиста в обмороке?

– Хорошая, добрая девушка, тебе понравится.

– Ну-ну. Она, что, ходит к тебе сюда?

– Почти каждый день, даже переехала из своего Озерного, чтобы ко мне поближе быть.

– Из Озерного? Слава богу, не москвичка.

– Маманя, ты иди.

– Ну уж нет. Иди… Ишь чего удумал… Теперь никуда не пойду, дождусь твоей пассии, посмотрю, что за птица такая. Ты, небось, говорил ей уже, где работаешь, да сколько получаешь?