Ставшие вновь синими глаза распахнулись, и я непроизвольно сжалась в комочек, умудряясь при этом отползти подальше от стоящего напротив мужчины. Какой-то краткий миг ничего не происходило, и внутри мелькнул огонек надежды на то, что опасность миновала…

Раздавшийся звериный рык заставил мою кровь застыть в жилах. Едва уловимый бросок, и я оказалась прижата к кровати. Руки вздернуты над головой, зажаты железной хваткой. Следом раздался треск раздираемой ткани, и немыслимым образом мое еще недавно шикарное платье грудой тряпья улетело на пол. Следом за ним последовали ошметки трусиков и ажурный кружевной лифчик. А потом все мое сжавшееся от страха тело пронзила волна боли – муж без прелюдий ворвался в мое лоно.

Я плакала, кричала, пыталась отстраниться. Какое там! Ноги свело от боли, но синеглазому было все равно, он с какой-то звериной яростью раз за разом насаживал меня на свое копье. Я кусала губы, вскрикивая от особо сильных болевых ощущений. И проблема уже была не в том, что я без какой-либо подготовки была лишена девственности, не в том, что между ног саднило, а в том, что его мужское достоинство было непропорционально велико для меня и каждый толчок, казалось, разрывал мои внутренности, причиняя ни с чем не сравнимую боль. Я молила бога о том, чтобы это закончилось поскорее или чтобы умереть и не ощущать эту пытку, но она продолжалась и продолжалась. Муж, словно одержимый, вбивался в меня, будто был тараном, а я вратами вражеской цитадели.

В какой-то момент окружающий мир поплыл перед глазами, и я искренне понадеялась, что смогу потерять сознание и забыться, не чувствовать более того, что здесь и сейчас происходит с моим телом. Увы, я так и осталась беспомощной, распростертой куклой, над которой грубо надругались. Спустя время удалось абстрагироваться от происходящего. Нет, боль не ушла, просто она стала какой-то привычной, и я расслабила все мышцы. Сразу же стало немного легче.

Лежу, глотая слезы и глядя то в потолок, то на часы на противоположной стене, жду, когда же этот неутомимый самец уже удовлетворит свои потребности, а он все продолжает и продолжает раз за разом вгонять себя в меня. Дышит хрипло, тяжело, вены на лбу и шее вздулись, пульсируют, напряжен до такой степени, что мышцы вполне ощутимо подрагивают. И хоть бы на миг взглянул на меня. Глаза закрыты, губы плотно сжаты, одна рука продолжает сдерживать мои закинутые за голову кисти, вторая болезненно сжимает ягодицу, подталкивая мои бедра навстречу себе, и с остервенением входит-выходит, входит-выходит… До болезненного удара о лобок, до начинающих разрываться внутренностей.

Минуло сорок минут. Пытка продолжается в том же ритме. Мое тело все сколкое и липкое от его пота, который струится ручьями. К его дыханию прибавились звуки слипающихся, разлипающихся тел. Боль притупилась, теперь я просто ничего не чувствую, просто жду, ведь рано или поздно это должно закончиться?

Час… Григорий, как тот зайчик из рекламы батареек, продолжает с прежним ритмом накачивать меня собой, и это пугает. Он вообще получит разрядку? Остановится ли? Я и так уже не уверена, что мои внутренние органы не пострадали от столь ласковой первой брачной «ночи», ну или дня в нашем случае. А он все наяривает – вверх-вниз, вверх-вниз, до отказа, лишь изредка замирая в той самой глубокой точке…

Чего угодно ожидала после свадьбы, учитывая богатый опыт и фантазию мужа, но такое…

Полтора часа. Мне уже окончательно все равно, я даже перестала ощущать тяжесть его тела, вот только руки затекли и кончики пальцев покалывает с каждым мгновением все сильнее и сильнее. И именно это ощущение со временем становится нестерпимым.

– Отпусти руки, – прохрипела я, с трудом узнавая собственный голос.

– Не могу, – так же хрипло отозвался муж.

– И я… Не могу, – всхлипываю, с облегчением осознав, что он меня наконец-то в состоянии слышать. – Мне больно – понимаешь?

– Я не могу ничего изменить, – сквозь наконец-то начавшее сбиваться дыхание, хрипит он. – Пока ты не кончишь, я не смогу остановиться.

– Но мне же больно! – вылупилась я на него, понимая, что это очередное ведьмовское испытание, мать вашу…

– Понимаю, – выдохнул он. – Но, если не сможешь, я умру, – добавил он и, словно затыкая мне таким образом рот, впился в мои губы жестким болезненным поцелуем.

Бог мой! О каком «кончить» может идти речь? Я только и спаслась от сумасшествия тем, что неведомым образом сумела отключить все чувства и ощущения. А без них ни о какой физической разрядке речи идти не может. Вот только руки… Почему я все еще чувствую руки? Может, потому что именно им не было в тот момент больно? Значит, я смогла отключить чувства фрагментарно? Кстати… Я ведь ощущаю поцелуй! Значит, да. Что можно сделать для получения разрядки, но не непосредственно благодаря половому акту, а как-то иначе? Думай, Лера… Иначе все это кончится плачевно и для меня, и для Григория. Если с ним что-то случится, смогу я себя простить? Ох, не уверена…

– Отпусти руки, – прохрипела я, и тут же добавила: – Я попытаюсь нам помочь…

И тут же почувствовала, как разомкнулась казавшаяся железной хватка на запястьях.

Потерла ладони друг о друга, разгоняя кровь, несуществующие иголочки тут же усилили покалывание, а затем ощущение притупилось и отступило. Что же сделать? Вот уж не думала, что окажусь в такой ситуации.

В следующий миг мысли выбило из головы: муж довольно резко вышел из меня и ЭТО я ощутила. Момент, когда он покидал мое истерзанное лоно, показался самым болезненным из всего, что было «до». Спустя мгновение прижимавшее меня тело приподнялось, и я очутилась прижатой грудью к матрацу, а муж навалился на меня сзади. Секунда, когда он вновь входил в меня, показалась вечностью. Слезы вновь брызнули из глаз. Внизу все горело огнем, но не от желания, а от боли.

Будь проклят тот, кто придумал все эти пытки!

На этот раз заглушить ощущения никак не удавалось. Лежу, пытаясь расслабиться, сосредоточиться на мысли: что же делать? Не придумав ничего иного, потянулась рукой к своей груди. Начала гладить ее, сжимать, теребить вялые, не желающие твердеть холмики сосков. Старалась сосредоточить все свое внимание именно там, на уровни грудей, и о чудо! В какой-то момент мне это все же удалось: соски затвердели, грудь налилась, прикосновения стали приносить пусть пока и не сводящее с ума, но все же удовольствие.

– Дай я, – прохрипел мне на ухо Григорий, и его рука заняла место моей.

Сначала я напряглась, боясь и тут ощутить боль, но нет, он сумел сдержаться. Его ласка была немного грубоватой, но все же куда нежнее, нежели то, что происходило там – внизу.

– Ласкай себя, – послышался до боли знакомый приказ, и мои руки уже не столько повинуясь приказу, а будто на рефлекторном уровне потянулись к планомерно истязаемой промежности.

Половые губки были болезненно напряженными и очень мокрыми. Скользнув между ними, я коснулась всегда легко отзывавшегося на ласки бугорка, но тот никак не желал реагировать, в то время как грудь уже зудела от желания, чтобы оба холмика сжимали посильнее, терли, пощипывали… В общем, одной руки им уже было мало, и я, схватив вторую руку мужа, подтянула ее к своей груди. Тот все понял и тут же начал активно ее оглаживать, поигрывая сосками. Я же вернулась вниз и с удивлением обнаружила, что там тоже ощутимо проявились первые признаки возбуждения.