Не обращая на него внимания, я не сводил глаз с Эмбер.

— Я очень беспокоился о тебе, — продолжил я, сделав несколько шагов и остановившись примерно в трех футах от нее.

— Эй, — сказал мужчина, вставая между мной и Эмбер. Он слегка покачивался, и я понял, что он пьян. — Я сказал, что леди не хочет говорить с тобой.

— Отвали, — выпалил я, одной рукой отодвигая его в сторону. — Это не твое дело.

Эмбер отступила еще на шаг и принялась оглядываться по сторонам, словно ища путь к отступлению.

— Это будет моим делом, — заявил незнакомец и резко бросился на меня, взмахнув правой рукой.

Его удар не попал в цель, но веса его тела, когда мы столкнулись с ним, оказалось достаточно, чтобы я потерял равновесие. Мы свалились на пол, запутавшись ногами. В этот момент Эмбер перепрыгнула через нас, и пока я старался столкнуть с себя незнакомца и встать на ноги, я увидел, как она вбежала в бар и исчезла из виду.

— Вот дерьмо, — пробормотал я, размышляя, не броситься ли мне следом. Но потом я решил, что лучше этого не делать.

— Спасибо, что ты мне все испортил, засранец, — сказал мужчина, также с трудом поднимаясь с пола.

— Тебе лучше было бы держаться женщин своего возраста, — с горечью посоветовал я, глядя на одутловатое лицо мужчины и красные лопнувшие сосудики вокруг носа, бывшие верным признаком беспробудного пьяницы.

— Вот здесь ты и заблуждаешься, приятель. Это она подцепила меня. Сначала вытолкнула меня на площадку для танцев, а потом потащила сюда, вся разгоряченная и настойчивая. И если бы ты не вмешался, она, возможно, сделала бы мне минет.

— Заткнись, — сказал я, чувствуя, как мои пальцы сжимаются в кулаки.

— Или что будет? — с вызовом спросил мужчина, и я чуть не позволил злости затуманить мой рассудок. Я почти был готов ударить его. Но потом я подумал об Эмбер, о том, что она делала в темном коридоре с незнакомым мужчиной, и мне стало дурно. Я понял, что лучше и безопаснее было просто уйти.

Не сказав ни слова, я пробрался сквозь толпу, а спустя минуту уже сидел в своей машине, жуя мятную резинку, чтобы замаскировать запах пива. Я включил зажигание, выехал со стоянки и повернул на Рейлроуд-авеню, стараясь ехать не слишком быстро.

Мне по-прежнему не хотелось ехать домой. Я собрался было заглянуть к матери, но передумал, так как знал — она захочет говорить только о том, как ей стало тяжело теперь, когда Элен и Том перестали общаться с нами. Я подумал, не последовать ли за Эмбер до ее дома и потребовать, чтобы она поговорила со мной, чтобы мы смогли разрулить эту кошмарную, чертову ситуацию. Но это, вероятнее всего, ничего не даст, и я окажусь в полицейской машине. Мне было необходимо увидеться с кем-нибудь, кто смог бы помочь мне найти выход из того положения, в котором я сейчас оказался. Хотелось поговорить с кем-нибудь, кто понял бы меня.

Спустя десять минут я припарковался у входа в дом, в котором не был уже больше года. «Времена отчаяния требуют отчаянных мер», — подумал я. Я вышел из машины, закрыл ее и вошел в парадную дверь в вестибюль, пол которого был выложен искусственным мрамором. В лифте я нажал кнопку пятого этажа, вспоминая страх, который всякий раз одолевал меня, когда я учился в старших классах и по выходным дням приезжал к отцу.

Двери лифта открылись, и я вышел в коридор, удивляясь, что там стоял тот же запах, что и раньше, — смесь слегка влажного ковра и хлора. И тут я сообразил, что отца может не оказаться дома. Он мог быть на работе, а мог и проводить где-то время с одной из своих быстро меняющихся пассий. Но я тем не менее подошел к его квартире и постучал три раза и затаив дыхание стал ждать его появления.

— Подождите минутку! — услышал я голос отца и с облегчением выдохнул. Его голос был хриплым и приглушенным, и я подумал, что он, возможно, спал. Он наконец отворил дверь, держась рукой за ручку так же, как это делал я в последний раз, когда он заявился ко мне домой без предупреждения.

— Нет, вы только посмотрите, кто к нам пришел, — сказал он, вскидывая подбородок с вызывающим видом. И на щетине, и на его голове между золотистыми волосами явно просвечивала седина, а кожа на линии подбородка начала слегка провисать. В сентябре ему исполнилось пятьдесят два, и, несмотря на его тренированное мускулистое тело, возраст уже начал брать свое.

— Привет, пап, — сказал я, стараясь стоять ровно, распрямив плечи, не желая показывать, насколько мне плохо. — Я могу войти?

— Зачем? — спросил отец, и мне понадобилась вся сила воли, чтобы не развернуться и не уйти.

— Кое-что случилось Мне нужно с тобой поговорить

— Ты снова обделался на работе?

— Нет, пап. Пожалуйста. Мне нужна твоя помощь.

Тон моего голоса, должно быть, убедил его и заставил выражение на лице слегка смягчиться. Он отступил на шаг, жестом приглашая меня войти.

Мы направились в гостиную, где по-прежнему стояли те самые зеленые кушетки из искусственной кожи, которые он купил на распродаже, когда уехал из нашего дома. Телевизор был включен, а на стеклянном кофейном столике стояли две пустые бутылки из-под пива. В комнате пахло жареной едой, и на кухонном столе я заметил смятый пакет из «Макдоналдса».

— Садись, — сказал отец, указывая на меньшую кушетку. — Выпить хочешь?

— Хочу, — ответил я, но остался стоять, пока он не вернулся с пивом для меня и стаканчиком виски для себя. — Спасибо, — сказал я и сел на потрепанную кушетку, на которой обычно спал, когда ночевал у отца. В квартире была только одна спальня, так что у меня не было другого выбора.

Отец не ответил, и мы несколько минут оба молча смотрели на экран плазменного телевизора, висевшего на стене, пока я не попросил отца выключить его. Но вместо этого он просто отключил звук.

— Итак, ты собираешься объяснить мне, что случилось, или нет? — спросил он, не сводя глаз с экрана телевизора, наблюдая за игрой университетских команд.

— Да, — сказал я, стараясь не обращать внимания на то, что мое горло сдавило. — Но не мог бы ты выключить телевизор? Пожалуйста! Это очень важно.

С громким вздохом он нажал кнопку на пульте и выжидательно посмотрел на меня.

— Теперь ты доволен?

— Да, — сказал я. Я пытался прикинуть, с чего начать, и решил остановиться на его визите ко мне домой утром Четвертого июля, перед вечеринкой. — Мы вели себя дерьмово по отношению друг к другу в нашу последнюю встречу. Мне жаль, что я такого тебе наговорил тогда.

— Переходи к делу, сын.

Я стиснул зубы, думая о том, что совершил ошибку, приехав к нему. Но потом я начал рассказывать, что случилось у нас с Эмбер. Я рассказал все, что помнил, как она была одета, как вела себя, насколько мы оба были пьяны и как наутро я приехал к ней домой, а она при виде меня впала в истерику. Когда я дошел до того момента, когда Том ударил меня, лицо отца налилось кровью.