Дик Мудвин, естественно, взорвал публику.

Пэт Денни начал слабо, рассказывая о том, каково это – быть австралийцем в Лондоне, но потом раскачался, оседлав своего любимого конька:

– Большинство девчонок в Австралии выглядят как лошадиные задницы, – заявил он, к немалому удовольствию «белых воротничков», встретивших эту шутку смехом и выкриками: «Здесь то же самое, приятель!»

– Серьезно? – удивился Пэт такому радушному отклику. Но еще больше он удивился, когда получил по физиономии куском лошадиного дерьма. Этот кусок навоза был пущен меткой рукой из группы лондонских студенток, созвонившихся со своими австралийскими товарками и совершенно случайно решивших пойти в Лавку, прихватив с собой на всякий случай немного позаимствованного у отца одной из них удобрения для роз. После этого Пэт, конечно же, ретировался, и шоу стало бы еще короче, если бы не дуэт «Идиоты», на которых всегда можно было положиться. Исходя из того, что в аудитории всегда найдутся те, кому нравятся пошлые шутки, они устроили tour de force таких пошлостей, которые «белые воротнички» еще долго будут вспоминать. Наконец, когда Ромашка уже стала думать, что про нее забыли, объявили ее выход, и она вышла к пьяной, усталой, но веселой публике. Естественно, как всегда, аудитория приветствовала появление женщины на сцене выкриками, варьирующимися от оценки ее потенциала как сексуальной партнерши до откровенно женоненавистнических оскорблений. Спасало лишь то, что кричали все одновременно и разобрать что-либо в этом гаме было невозможно, кроме хорошо знакомого голоса, стоявшего в первых рядах насмешника-сталкера. Ромашка не могла разглядеть лица подонка из-за яркого света на сцене, но не осмеливалась подойти к краю сцены и постараться разглядеть лицо ее мучителя. Ей показалось, что голос был немного похож на голос Чарли.

В одно мгновение она решила отбросить к черту все заготовленные остроты и просто плыть по течению, как подсказывал одурманенный наркотиком мозг.

– Многие ли из присутствующих здесь парней бьют своих девушек? – спросила она. По аудитории пробежала рябь удивленных возгласов, и она добавила: – Я не имею в виду игру в пул на прошлой неделе.

Народ засмеялся, и возникшее напряжение немного спало, хотя шутка была так себе.

– Бойфренд моей подруги ее поколачивает, – сказала Ромашка. – Иногда даже незаслуженно, потому что она неплохо готовит. Было бы понятно, если подливка была бы с комками?

Публика смутилась от такого заявления, хотя «белые воротнички» продолжали веселиться.

– Самое забавное, – продолжала как ни в чем не бывало Ромашка, – то, что мы – я и моя подруга Марта – хотели его прикончить.

Аудитория засмеялась, смех стал еще громче, когда она достала пистолет.

– Я знаю, вы думаете, это не настоящий ствол, – сказала Ромашка, – ну-ка, посмотрим.

Она направила пистолет в потолок и выстрелила С потолка посыпались осколки пластика. Низкий гул голосов провозгласил начавшуюся в аудитории панику.

Ромашка увидела, что Сара, Марта, Тед, Билли и Чарли стоят в первом ряду и смотрят на нее. Лица их ничего не выражали, но язык тела показывал, что они на взводе.

– Прекрати, – начал Чарли голосом переговорщика, – отдай мне пушку. Ты здорово нагрузилась, любовь моя.

– Нет, это ты поднимайся сюда, Чарли, – приказала Ромашка, нацелив на него пистолет. – Я хочу поговорить с тобой… и со всеми остальными, – она махнула рукой, показывая, чтобы Тед, Марта, Сара и Билли следовали за Чарли, и они именно так и поступили. Остальной народ не мог решить, следует ли им остаться и досмотреть до конца разборки друзей или же бежать в панике сломя голову, пока эта ненормальная хиппушка не начала снова стрелять. Ромашку это абсолютно не волновало. Ее желанием было разобраться со своей жизнью, а не держать под прицелом аудиторию, заставляя себя слушать. Как следствие, самые нервные из присутствующих упали на колени и потихоньку уползли через запасной выход, а выйдя, стали названивать на телевидение и в газеты, почему-то не подумав, что звонок в полицию был бы более уместен. К счастью, управляющий клуба позвонил копам из своего офиса, и те начали развертывание сил, которых с лихвой хватило бы на уничтожение отряда боевиков ИРА, хотя на одну наамфетаминенную женщину-хиппи было многовато.

– Итак, – голос Ромашки был усилен микрофонами, которые использовались для импровизационного шоу по средам, – вижу, все в сборе, и, как мне кажется, мы могли бы кое в чем разобраться, а потом спокойно разойтись по домам и продолжать жить, как жили. Компренде?

Чарли вздрогнул. Этим словом она пользовалась, только когда была совсем никакая.

– Ромашка, – начал было он.

– Заткнись! – заорала Ромашка. – Ты всегда. – она попыталась найти подходящее слово, – …высмеиваешь меня. Не зло, конечно, но мне все равно неприятно. Я никогда не могу сказать то, что хочу. А я не хочу, чтобы меня перебивали. Мне надо самой со всем разобраться, так что заткнись, ладно?

Чарли кивнул.

– Так ты и есть тот самый насмешник, который меня везде преследовал? – поинтересовалась Ромашка, пристально глядя ему в глаза и держа пистолет удивительно ровно для человека, который проглотил целую таблетку срывающего и более здоровые головы наркотика.

– Ты шутишь, да? – спросил Чарли, – Уж наверное…

– Просто скажи да или нет, – приказала Ромашка.

– Нет, конечно же нет! Ты должна мне верить, – сказал Чарли.

– А ты мне веришь?

На мгновение Чарли заколебался.

– Вот видишь! – закричала Ромашка. – Ты мне не веришь и никогда не верил. Я знаю, что ты хороший парень и все такое, но ты сводишь меня с ума своей подозрительностью и постоянной слежкой. Я просто не могу расслабиться.

Чарли подумал о том, чтобы попытаться забрать у нее пистолет. Он не мог поверить в то, что эта хорошо воспитанная, милая женщина превратилась в размахивающую пистолетом башню непредсказуемости. Это разительно отличалось от раздающей пинков кошкам женщины, страдающей от предменструального синдрома.

«Наверное, Сим мог бы сделать из этой истории сказку, – подумал он, – и это было бы куда интереснее, чем все то дерьмо, которое он обычно рассказывает». Он так же понял, что мыслительные процессы становятся куда яснее в подобных обстоятельствах.

Ромашка увидела, как в первых рядах зрителей кто-то поднял руку.

– Слушаю, – сказала она.

– Можно мне, пожалуйста, в туалет? – спросил потеющий молодой человек, старательно избегая смотреть ей в глаза Даже сквозь наркотический туман Ромашку поразило продемонстрированное им уважение к ней.

– Вали, – просто сказала она, и юноша убежал, словно на нем горели штаны.

Осознание своей власти придало ей необходимой смелости, и она направила ствол на Билли. Все зрители затаили дыхание.

– Ну? – сказала она.

– Что «ну»? – нервно спросил Билли, как-то сразу уменьшившись в размерах и потеряв свою обычную наглость.