потом вхожу ими — глубоко, до упора, до ее всхлипа. Оставляю один внутри, а второй вытаскиваю и заставляю облизнуть. Провожу по губам, по языку, задерживаюсь на самом кончике. И… синхронно, сверху и снизу, короткими ритмичными касаниями — как морзянкой. Губами пощипываю мочку уха, языком ероша пушок на ней, пробираясь по лабиринту.

Дожидаюсь, когда стоны перетекают в рвущийся крик, а по телу пробегают маленькие короткие судороги. Вхожу резко и сильно, чтобы несколькими толчками догнать ее и слиться в мощном оргазме…

* * *

— Вообще-то я жрать хочу…

Незаметно опустился вечер, снова натянуло тучи, по карнизу барабанили редкие капли. Мы давно перебрались в спальню и лежали двумя полудохлыми медузами, лениво лаская друг друга и перекидываясь такими же ленивыми фразами.

— Может, закажем чего-нибудь? — Рита потянулась и перевернулась на живот.

— А, так ты умеешь готовить только вареники?

Она мгновенно перекатилась обратно и треснула меня по бедру. И снова повернулась кормой вверх.

— Умею я готовить. Только… лень. И вообще я в ванну хочу.

— Составить компанию? — предложил я, накрыв попу ладонью.

— Нет. Мне нужен тайм-аут. И потом должен ведь кто-то курьера дождаться.

Спорить я не стал. В конце концов впереди весь вечер. И ночь. И утро.

Ритка утекла в ванную, я дождался курьера с роллами, расплатился, и тут взвыл ее телефон на тумбочке.

Выйдет и перезвонит, великое дело. Но телефон не сдавался. Отыграл положенное, замолчал, но тут же пошел на второй круг.

Глава 29

Рита

Релакс. Нирвана. Парадиз…

Я лежала в пене и мурлыкала какую-то дикую песню. Ни слуха, ни голоса у меня не было, но это нисколько не огорчало, потому что нравился сам процесс звукоизвлечения.

Все телесные удовольствия сразу: расслабуха от феерического секса, теплая вода, пена, запах грейпфрута, фальшивое пение. А еще скоро привезут любимую «калифорнию» с крабом. И потом вся ночь впереди…

Черт, я все больше сознавала, каким убогим был мой секс раньше. Даже не столько результат, сколько процесс. Хотя и результат тоже. Банальность — все познается в сравнении. Больше не имело смысла притворяться: с Эриком мне всегда было мало. Но моральные принципы не позволяли искать добавки слева. Приходилось говорить себе: секс не главное, зато есть чувства, ребенок, общее дело. Да и вообще… все неплохо.

Сейчас я получала столько, сколько мне было нужно. Даже, может, с избытком, но приятным. И отдавать готова была не меньше. И — ладно, чего уж там! — платить за эту гармонию, пропуская мимо ушей Витькины глупые шутки и его мелочное беспокойство, тоже была готова. Нет, поговорить об этом все равно стоило, но, наверно, не в том ключе, как я думала еще вчера-позавчера.

Дурища, это же больше месяца отпихивала от себя всеми лапами такое сокровище. Тем более он и в остальном неплох, не только в постели. Ну а недостатки… у всех недостатки. Идеальных не бывает. Я тоже не сахар.

Провела скользкой от пены рукой по груди — и тут же снова заполыхало. Как будто вдохнула горячего воздуха, и он растекся по всему телу. Приятный такой ожог…

Интересно, как долго будет продолжаться это бешенство? Конечно, хотелось бы подольше, но все равно ведь рано или поздно пойдет на спад. При условии, что мы будем вместе, а не разбежимся, как только наедимся. При любом раскладе надо наслаждаться сейчас. Насколько это возможно. Вылезу, съедим краба, и…

Дверь приоткрылась, потянуло прохладным воздухом. Витя стоял на пороге с моим телефоном, в котором надрывались Киссы.

Кажется, это становилось нехорошей традицией: в самые острые моменты нам обязательно кто-то мешал. Только на этот раз с моей стороны. Что там: пожар или полицейский рейд в гостиницах? Родители? Бобер — не дай бог?

— Второй раз подряд. Я подумал, наверно, надо ответить.

Дотянувшись до полотенца на крючке, я вытерла руки и взяла телефон. На дисплее светилось: «Наташа». Внутри, где только что резвилось игривое тепло, моментально все заледенело. Она знала, что я не на диване с книжкой, поэтому не стала бы звонить из-за ерунды.

— Да, Наташ, что случилось?

— Рита, извините, что не вовремя. Бобер заболел. Температура высокая.

Стряхивая с волос пену и отжимая их, я слушала Наташину торопливую скороговорку:

— Он еще с утра капризный был, но я думала, просто скучает или не в духе. Днем спал дольше обычного, встал вялый. За ужином почти не ел, тоже капризничал. А как пошли укладываться, дотронулась до него — весь горит.

— Так, уложили? Звоните фельдшеру в медпункт, телефон в прихожей на бумажке. На стене. Пусть прямо сейчас придет, никаких завтра. Если скажет: вызывать скорую — вызывайте. Я еду.

— Бобер? — спросил Витя, взяв у меня телефон и протянув полотенце.

— Да, температура высокая. Он вообще редко болеет, но тяжело, под сорок поднимается. Черт… извини, я поеду.

— Глупости не говори! — положив телефон на стиралку, он отобрал полотенце, быстро вытер меня и протянул фен. — Поедет она. Сушись, одевайся, я в машине жду внизу. Ближе к арке стоит.

— Вить, спасибо, не надо. Я сама.

— Разговоры прекратили! Не обсуждается.

Вышел, и через пару минут я услышала сквозь гудение фена, как хлопнула входная дверь.

Вот это да! Это был совсем не тот Витька, который только что с выдумкой трахал меня на кухонном столе и прочих поверхностях, а тот, который в шесть секунд разобрался с Медовым, отдавая распоряжения генеральским тоном. Хотя… это вполне так совмещалось в одной картинке.

Досушив волосы, я быстро оделась, взяла сумку и спустилась вниз. Про зонт и не вспомнила, а дождь шел уже основательно. Запасной остался в машине. Да плевать, добегу, не возвращаться же.

Мигнул дальний свет: зеленый внедорожник стоял не у арки, а в двух шагах. Ну надо же, подъехал ближе, чтобы не мокла.

— Не волнуйся, Рит, все будет нормально, — Витя погладил меня по колену. — Если надо, вызовем скорую или сами в город отвезем.

— Спасибо, — прошелестела я, нервно кусая губы.

— И вот что… Мне показалось, ты злилась, когда я беспокоился, приехала ты или нет. И все такое.

— Вить, ну не сейчас, — поморщилась я.

— Нет, давай сейчас, — он покосился на меня и тут же перевел взгляд обратно на дорогу. — Я действительно очень беспокоюсь, как бы с тобой что-то не случилось. Возможно, больше необходимого. Когда потеряешь близкого человека…

— Я понимаю. Просто не привыкла к такому. Мне это кажется лишним и… да, извини, раздражает.

— Давай так. Я постараюсь не перебарщивать, а ты постараешься не обижаться, если где-то