телефон у меня в руках, блаженная улыбка моментально стекла в ванну. А когда посмотрела на экран, глаза увеличились в размерах, наверно, вдвое. И из них выглянул хорошо знакомый страх. Выглянул и пожал руку моему: привет, бро, мы с тобой одной крови, ты и я.

Ага, значит, и ты, Рита, знаешь, что это такое — бояться за близких. Ну еще бы нет, ребенок ведь.

Даже сомнения не промелькнуло: разумеется, с ней поеду, не отпущу одну. Вечер, ночь, волнение, куда ей за руль. А если что-то серьезное, тем более нужна будет поддержка.

Когда уже выехали, словно подтолкнуло что-то: скажи сейчас. Может, не самый подходящий момент, но… как раз очень даже подходящий. Потому что именно сейчас это будет понятно. И ведь не ошибся, сработало. И меня, кажется, поняла, и вполне внятно озвучила, что именно ее раздражает. Ну… наверно, меня бы тоже раздражало, если бы она вдруг начала советы давать, как лучше руль держать или тормозить.

А вот то, что сказал после этого… Вообще-то не планировал, но как-то само… вылетело. И это подразумевало сразу две вещи. Что в любой экстремальной ситуации она может положиться на меня. И на то, что я буду рядом. Вполне так заявка на будущее. Мы это не обсуждали. Знакомы-то всего ничего.

«Командуй», — сказала Рита. Как будто выдала карт-бланш. И посмотрела… совсем по-другому.

А потом было еще одно новое, незнакомое чувство. Когда общее беспокойство отступает и приходит такое же общее, одно на двоих, облегчение. И пока мы смотрели на спящего Бобра, я не думал о том, что это не мой ребенок.

Рита осталась с ним, а меня отправила спать в свою комнату. И хотя обычно я ложился гораздо позже, отрубился моментально, едва успев подумать о том, что утром надо уехать пораньше. Не хватало только, чтобы мама, выйдя на свою обычную прогулку, заметила мою машину. Вообще-то, конечно, надо будет выбираться из тени, но не раньше, чем Рита даст отмашку, что готова.

Разбудили оголтелые птицы, устроившие перебранку рядом с окном. В плечо уютно сопел чей-то нос, а теплая рука так же уютно улеглась поперек живота. Телефон с поставленным на семь будильником молчал под подушкой. Осторожно вытащил — половина седьмого. Разбудить? Полчаса вполне хватит на небольшое утреннее безобразие, для бодрости. Или пусть еще поспит? Наверняка ведь поздно легла.

Пока я разрывался на две половины, у каждой из которых были свои желания, Рита зашевелилась, рука сползла ниже… совсем так чуть-чуть, и та половина, которая благородный рыцарь, вынуждена была уступить место мартовскому кошаку.

Если леди недвусмысленно намекает, как именно ей хотелось бы начать новый день, разве можно не пойти навстречу — во всех смыслах?

* * *

— Все поняла?

— Да-а-а, Витя-а-а! — Рита зевнула во весь рот. — Не надо двадцать раз одно и то же. Если что — позвоню. Если в гостиницах что, перекину на тебя.

Мы сидели за столом на кухне. Пока я был в душе, она приготовила мне омлет и сварила кофе. Сама есть не стала, устроилась напротив, поджав под себя ноги и закутавшись в плед.

— Я приеду вечером или завтра утром. Как-нибудь постараюсь к вам выбраться.

— Черт, ну глупь какая-то, — она пристроила подбородок поверх сложенных на столе рук. — Вот так потихонечку, тайком, чтобы мама не заругала.

— Могу и не тайком. Хочешь?

— Ну… — она снова зевнула. — Не знаю. Стремно. Она пришла познакомиться, еще в июне, когда мы только приехали. Меня не было, а Наташа ее спровадила. Бобра спать укладывала. И она, кажется, обиделась. Мама твоя. Потом мы с ней на улице встретились, она так на меня посмотрела…

— Угу, — кивнул я. — Она так и сказала, что вы невоспитанные нахалки. Ну ладно, не совсем так. Что вы нелюбезные.

— А я-то что? — возмутилась Рита. — Меня там и не было.

— Наверно, за компанию. Рит, жду отмашки. Как только маякнешь, так и познакомлю.

Собрав губы в куриную жопку, она глубоко задумалась. И косилась на меня при этом тоже по-куриному — одним глазом. Я ждал, не торопил. Кинул между делом умильно поглядывающему из-под стола псу кусок ветчины.

— Миронов, прекрати мне собаку портить! Лучше вот что скажи… — покусала губу нервно. — Помнишь, как в песне? «Я понял, это намек, я все ловлю на лету». Но я девочка и хочу без намеков. Это все серьезно? Ну раз вот прямо с мамой знакомить?

— У нас-то? — я старательно подобрал с тарелки остатки омлета, допил кофе. Видел, что она сердится, но хотелось немного подразнить. — А ты еще не проперла? Ах, да, ты девочка и хочешь без намеков. Открытым текстом, прямо в лоб, прямой наводкой из системы залпового огня «Буратино».

— Миронов!!!

— Ась, Мохнолапая? Да, все серьезно. Более чем. Устраивает?

Она спряталась за сложенные ладони, тихо похрюкивая.

— Зае…сь смешно, — я сделал вид, что обиделся. — Просто обхохочешься.

Встала — легко, как будто бабочка взлетела. Обошла стол, обняла из-за спины, звонко чмокнула в ухо, аж зазвенело.

— Вполне. Устраивает.

— А кстати, нас Тимаевы в выходные в гости звали, — я дотянулся до ее попы в очередных клетчатых боксерах. — Но, похоже, не получится.

— Нас? — удивилась Рита.

— Я к Темке заезжал в среду. Машину показать. Он сказал, чтобы мы приходили. Обмыть. Вместе. Что, болтун-находка-для-врага, похвасталась подружке моим снятым скальпом? — я стиснул ее ягодицу. — Венеролог одобрил?

— Ну-у-у… — из-за спины донеслось смущенное мычание. — Можно подумать, вы нас не обсуждаете. Посмотрим, как Бобер. В воскресенье у Наташи выходной, а в субботу — посмотрим.

* * *

Уехать, кажется, удалось без палева. Мама вставала рано и после завтрака шла делать моцион вокруг поселка. Рита права, действительно глупь вот так прятаться, как будто украл что-то. Как будто женат и под носом у маменьки встречаюсь с любовницей.

Ни с одной девушкой я ее не знакомил, ни до Олеси, ни после. Не только потому, что все это было несерьезно. Заранее видел ее поджатые в линию губы и написанное на лице метровыми буквами: «а получше не мог найти?» И ведь угадал же — так и случилось, когда привел Олесю. То ли в принципе никакая принцесса не могла ее устроить, то ли подразумевалось, что жен нам со Славкой она должна выбрать сама, хотя попыток познакомить нас с какими-нибудь дочками подружек тоже не наблюдалось.

Других причин я не видел. Потому что Олеся — даже если выключить мою субъективность — была со всех сторон подходящей. На год младше меня, с высшим образованием и хорошей работой. Красивая,