– Использовались органами СД добровольные заявители?

– Да, но я не помню случая, когда бы в СД приходили граждане с заявлениями на других советских граждан, при мне такого не было.

– Кто осуществлял вербовку агентов и информаторов, каковы были методы?

– Из практики моей работы в СД мне известно, что подбор агентуры для вербовки из местного населения производился назначенными органами СД сельскими и станичными старостами, они же практически и производили вербовку. В городах вербовку агентуры, как правило, производили начальники полиции безопасности и СД.

О методах вербовки: подобранные для вербовки лица вызывались на конспиративную квартиру, где подвергались моральной обработке, их в деталях расспрашивали о жизни при советской власти, наличии судимости, об отношении к политике СССР и т. д. Если человек демонстрировал враждебное отношение к советской власти и его социальное происхождение это подтверждало (кулаки, белогвардейцы, уголовники и т. д.), то ему предлагалось оказывать СД помощь – сообщать интересующие нас данные. Вербовались и агенты из числа попавших в СД по подозрению в проведении подрывной работы против немцев. После соответствующей обработки их выпускали на свободу, с обязательством работать в качестве агентов…

– Как была организована с агентурой связь?

– Никто из агентов в помещение СД не являлся. Собранные сведения передавались специальным лицам (резидентам. – Авт.), которые поддерживали с ними связь.

– В каком виде поступали донесения от агентуры?

– Донесения поступали в письменной форме. Затем они печатались на пишущей машинке в форме рапорта на имя начальника СД. В конце, в виде справки, указывалось: «Сведения получены от агента…».

– Какая была система поощрений для агентуры?

– Для поощрений агентуре выдавались продовольственные пайки и конфискованные предметы из одежды и обуви, изредка деньги и водка…»

К разведывательной работе немцы стали привлекать детей и подростков. 4 ноября 1941 г. патрульным нарядом войск по охране тыла Западного фронта был задержан учащийся ремесленной школы г. Калинина Виктор Никитин, рассказавший, что шпионской работой его принудили заниматься под угрозой расстрела.

Задание заключалось в разведке расположения советских войск на одном из участков фронта. Переброска в советский тыл была осуществлена под видом эвакуации с оккупированной территории.

Архив

Из ориентировки Особого отдела НКВД Юго-Западного фронта № 1244/6 особым отделам НКВД армий «Об использовании немецкой разведкой подростков для сбора разведывательной информации о частях Красной Армии в прифронтовой полосе». 10 декабря 1941 г.

«15 ноября 1941 г. Особым отделом НКВД 34-й кавдивизии задержаны 3 мальчика в возрасте 8—10 лет, назвавшие себя Кукатым Сергеем, Кукатым Константином и Смирновым Николаем. При выяснении их нахождения на линии фронта Смирнов рассказал, что в г. Бобруйске немцы собрали до 50 человек детей в возрасте от 8 до 12 лет, не имеющих или потерявших родителей, и обучают их разведывательной работе.

После месячного обучения 10 человек, в том числе Кукатые и Смирнов, были переброшены немецкой разведкой через р. Северский Донец в районе с. Каменка Харьковской области на нашу территорию. Из переброшенных 5 подростков получили задание изучить расположение частей Красной Армии, выяснить расположение штабов, засечь огневые точки в районе г. Изюм. Другая пятерка получила аналогичное задание в расположении 34-й кавдивизии…

На основании этих данных Особый отдел 6-й армии ориентировал подчиненные ему особые отделы НКВД дивизий, так как не исключена возможность массовой переброски немцами разведчиков-подростков».

Начальник Особого отдела НКВД фронта

старший майор госбезопасности Н. Селивановский.

Количество агентов и диверсантов противника, переброшенных к концу 1941 г. в прифронтовые районы и советский тыл, в сравнении с 1939 г. выросло в 14 раз. В реальности это были тысячи шпионов. Войсками по охране тыла Юго-Западного фронта только в декабре аресту подверглись 147 агентов. По данным начальника войск генерал-майора В. Т. Рогатина, кроме заданий по диверсиям, вооруженным налетам на штабы, склады с боеприпасами и горючим, совершению террористических актов, распространению провокационных слухов и пораженческих настроений, «германская разведка через агентуру усиленно стремится получить и подробные данные о новых видах вооружения Красной Армии, в частности, о так называемых немцами «адских пушках» (имеются в виду реактивные установки БМ-13 «Катюша». – Авт.)

10 октября 1941 г. заместитель начальника особых отделов НКВД СССР Соломон Мильштейн подвел первый итог противостояния советской военной контрразведки с немецкими спецслужбами. «Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами… по охране тыла, – информировал он руководство Наркомата, – задержано… агентов 1505; диверсантов – 308; изменников – 2621». Со временем число первых, вторых и третьих возросло в разы.

Ощущая провал «блицкрига», предусмотренного планом «Барбаросса», и видя существенное замедление продвижения войск Вермахта к конечной цели, об изменении стратегии в военной кампании на Востоке заговорило и высшее руководство рейха. Уже 30 июля 1941 г. Гитлер вынужденно подписал директиву № 34 о временном прекращении наступательных операций войсками группы армий «Центр» на московском направлении, а спустя несколько дней на совещании (4 августа) в штабе этой же группы, заявил: «Чтобы успешно продолжить войну против СССР…, определяющим является лишить противника жизненно важных районов». Видение ситуации он отразил в приказе ОКВ от 21 августа: «Главной задачей до наступления зимы является не взятие Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на Донце и лишение русских возможности получения нефти Кавказа».

Изменившийся характер войны и наработка Верховным командованием Вермахта новых планов ее продолжения отразились и на первоначальных задачах разведывательной стратегии немецких спецслужб. Главным образом они коснулись расширения агентурной работы в советском тылу. Вынужденным изменениям подверглась и вербовка агентов, а главное, качество их подготовки.

В сентябре 1941 г. по личному указанию Гитлера адмирал Канарис со свитой прибыл на Восточный фронт. Не приветствуя в свое время нападение на СССР, обладая немалой толикой прозорливости и умением анализировать ситуацию, глава Абвера понимал: война приобретает затяжной характер, и конечный ее результат во многом будет зависеть от способности сторон наращивать военный потенциал, в том числе с участием его спецслужбы.

Самокритично оценивая работу родного ведомства, понимал он и другое: кроме хорошо продуманного организационного построения, в деятельности его «детища» решающее значение будут иметь агентурные кадры. Профессиональные данные штатных сотрудников и агентов, их пригодность к разведке, контрразведке и диверсиям, кроме преданности делу Третьего рейха, им виделась в наличии особых качеств и специального опыта, которые, по его мнению, были необязательны и даже нежелательны для офицеров строевой службы. Солдат, поучал он подчиненных, носит форму, и армия требует единого образа мыслей и единой воли. Но это не относится к разведке. Пришедший в разведслужбу должен думать как угодно, но только не шаблонно. Наделенные буйной фантазией подчиненные не приветствуются в обычных условиях, но они незаменимы в разведке и контрразведке. Единообразие действий, – подчеркивал не раз Канарис, – это обязательная предпосылка для регулярных войск, но не для Абвера. Своеволие, одновременно субординация и исполнительность, похвальное качество как для сотрудника, так и для агента.