не мог простить своего опрометчивого поступок по отношению к Оливии. Его затяжное великодушие, граничащее с безумием. Он мог её сразу забрать и привести сопротивляющуюся в свои покои, где её никто бы не стал искать.

Сделать своей второй женой, но что-то всё время его удерживало. Все те, кто стремился пригреться в его постели, не стоили его внимания.

Покорность и подчинение сквозили в каждом их движении, в каждом взгляде, вызывая оскомину.

В них не было искренности, любви, а было только лицемерие и притворство.

Они все с большим желанием соглашались на его предложение стать второй женой или любовницей. Он сам понимал, что ни одна не рискнула отказать в его желании обладать ей.

Но эта женщина отличалась от них. Бесстрашная, самостоятельная, притягательная.

Он хотел её согласия, не больше и не меньше! Чтобы она сама согласилась делить с ним постель! Сама! Он не хотел её принуждать, не хотел видеть в её глазах покорность и принятия неизбежности.

Он хотел видеть в них обожание и любовь, и поэтому так долго ждал.

Он не понимал своего наваждения. Она, как ведьма, приворожила его, заставила его подчиниться, хотя он не признавался в этом даже сейчас.

И задавал себе вопрос: почему выбрала старика? Разве можно сравнить его, ещё молодого мужчину, и того, почти стоящего на грани? И когда она повстречалась с ним?

Выходит, где-то его люди просмотрели их знакомство? Он не мог поверить, что она решилась на такой шаг в первую встречу. Не могла! Он был уверен в этом! Что ей мешало принять его предложение? У неё бы было всё и даже больше! Нет, она отвергла его! Его!

Но ничего — он этого не оставит без последствий! Он вернёт её, а его уничтожит! Нынче не спокойно на дорогах, — разбойники шалят. И на его лице появилась хищная улыбка. Она заплатит за всё! За его унижение и ожидание.

Он не предполагал, что все его действия Князь Влад уже просчитал. Хорошо зная тип людей, у которых манеры хищника и их реакцию на отнятую добычу, и их действия. Ведь недаром гербом рода Князя Невзора был волк с оскаленной пастью.

Оливия догадывалась о ярости Князя и понимала, что тот предпримет ответные меры. И чем она дальше размышляла над этим, то её воспалённый мозг выдавал не лучезарные ответы и предположения. Но она знала одно, —Невзор не оставит без ответа её непокорность его воли и неожиданное замужество.

Он не глупый, чтобы не заметить связь с его предложением и желанием избежать этого любыми средствами.

Их кортеж рано утром покинул город, куда они вечером вернулись, закрыв дом и отдав ключ старосте.

Она забрала необходимые вещи в дорогу и продукты, решив, что такому маленькому отряду, состоящих почти из одних мужчин, хорошая еда в пути не помешает.

За сохранность продуктов и приготовленных блюд для перекуса она не беспокоилась. Добрыня взял на себя эту заботу.

Расположившись в карете, они начали свой путь в окружении вооружённого отряда, которым командовал Пётр.

Командир княжеского отряда был суровым и немногословным. Тёмные волосы, зачёсанные назад и собранные в хвост, густые брови и зоркие зелёные глаза вместе с аккуратной небольшой бородой создавали образ смелого и доблестного воина.

Да и остальные воины имели пусть не суровый, но серьёзный и строгий вид.

Одетые в тёплые нательные рубашки и меховые безрукавки, в мягкие кожаные сапоги, —их можно было принять и за наёмников.

Они тихо переговаривались между собой, а иногда она замечала, как часть их куда-то уезжает.

И после таких отлучек Влад выходил из кареты и Пётр тихо что-то ему докладывал, а затем они продолжали свой путь.

Во время поездки Оливия оценила маленькой комфорт кареты. Здесь присутствовало спальное место и, естественно, оно было на одного человека.

Не удивительно, поскольку Князь, отправляясь на воды, и не предполагал, что обзаведётся семьёй.

Такие неудобства не смущали их: в приоритете были дети, которые через некоторое время стали сопротивляться привилегиям и настояли, чтобы и они отдыхали.

Замечая, что днём муж всё время в напряжении, — она отдыхала днём, а ночью укладывала возмущающего мужчину в постель.

Тем более она стала замечать бледность на его лице, выдавая усталость. К тому же они останавливались только в городах на небольшой отдых, и им часто приходилось проводить ночи на природе.

В такие моменты Оливия не сидела в стороне и постоянно помогала готовить еду для всех. На возражения, что «Княгине не положено», она просто спросила: —Где не положено? И кем не положено?

Князь, услышав ответ, сначала замер, а потом разразился весёлым смехом. И с тех пор она всегда со своей дочерью готовила еду на всех, мотивируя тем, что им нужно больше отдыхать. Они и так весь день в седле, а ночами несут караул, оберегая и защищая их.

Пока они мирно отдыхают, воины предельно настороженные и внимательные, словно чуют нападение.

Да и сама уже ясно ощущала напряжение в воздухе, витающее, как липкая паутина.

И как-то раз они проснулись под крики и звон мечей. Было раннее утро, и спросонья она вначале ничего не могла понять.

—Сидите! — приказал муж, а сам вышел из кареты, сжимая меч в руке.

Время тянулось медленно в неведение всей ситуации. Она сидела, обняв детей и не в силах успокоить своё сердце. Дети жались к ней, как испуганные воробышки. Они слышали крики и звон мечей, стоны боли и ярости.

И она не сомневалась, что сейчас воины мужа отбиваются от людей Невзора, который решился на отчаянный поступок вернуть её.

И она с ужасом ждала, что откроется дверь и из её рук вырвут детей, а её просто увезут к тому, от которого она сбежала.

Она вынула кинжал, задвинула детей к стене и села, загородив их. Оливия точно знала, что будет биться до конца, пока есть силы. Крики стихли, и она отчетливо услышала шаги по направлению к их убежищу.

Вот чья-то рука взялась за ручку, повернула её, и дверь открылась…

Она вскрикнула от неожиданности, но затем выдохнула с облегчением. На неё смотрел Влад, немного встревоженный её вскриком.

Его озабоченный взгляд осмотрел всех их на предмет повреждений и задержался на руке, державший кинжал, и он всё понял.

—Неужели ты думала, что кто-то сможет вам навредить? Всё закончилось. Дорогая, ты не могла бы помочь раненым? — прозвучал его спокойный голос.

—Да, да, — ответила она ещё взволнованным и подрагивающим голосом. И глубоким вздохом постаралась привести