– Дэнни! Дэнни! – изумленно воскликнула Керри, увидев, что он плачет. Она вскочила из-за стола и бросилась к мужу. И тут он произнес нечто такое, отчего она замерла как вкопанная:

– Ты, конечно, хочешь сохранить ребенка, но тот парень не понимает, насколько опасна для тебя беременность. Вряд ли он сможет нужным образом о тебе заботиться. И если ты останешься, Керри… А ты непременно останешься, потому что иначе я погибну… Так вот, тогда я буду считать, что малыш мой. И не нужно никому ничего рассказывать. Тем более Розе. Я уж не говорю о наших родителях.

Слова застряли у Керри в горле, в ушах возник звон, пол стал уходить из-под ног.

– Но почему? – с огромным трудом выдавила из себя она.

Дэнни взглянул на нее с неподдельным недоумением.

– И ты еще спрашиваешь? Да потому, что я тебя люблю, Керри! – наконец вымолвил он. – Я всегда любил тебя. Ведь ты такая красивая!

– Боже мой! Это снова ты? – воскликнул на другое утро Джек, увидев входившего в палату Дэнни. – Ну, какие на сей раз ты принес сногсшибательные новости?

Его приятель был настолько бледен, что веснушки на его лице обрели апельсиновый оттенок. Облизнув пересохшие губы, он затравленно огляделся по сторонам и, наклонившись к Джеку, прошептал:

– Это страшная тайна, но я должен ею с кем-то поделиться! Дело в том, что я до сих пор не знаю, как она поступит…

В столь подавленном состоянии Джек его еще не видел. Перед ним стоял другой человек – потрясенный, раздавленный, растерянный.

– И когда я сказал, что буду считать ребенка своим, она разрыдалась, ушла в спальню и заперлась там. По-моему, она проплакала всю ночь.

– Ну и дела! – воскликнул Джек, огорошенный взволнованным и сбивчивым рассказом друга. Кто обрюхатил Керри, он понял сразу, но Дэнни, судя по всему, об этом не догадывался. И слава Богу, что Керри не проболталась…

– Что со мной будет, если Керри убежит с этим парнем? – продолжал Дэнни. – Ведь я люблю ее, вот в чем дело. И второй такой, как она, нет на всем свете. Что ни говори, а Керри – это Керри!

Живо представив себе жизнелюбивую, энергичную и добродушную Керри, Джек понял, что имел в виду Дэнни. По-видимому, от него требовался добрый дружеский совет, и Джек осторожно начал:

– Представляю, что творится у тебя на душе, старина. – Он осекся. На самом деле представить этого нельзя. Если бы вдруг, не дай Бог, Кристина сообщила, что забеременела от другого мужчины… У Джека потемнело перед глазами, он затрясся от ярости. – Не делай этого, Дэнни! – выкрикнул он. – Ты не должен принять чужого младенца как родного!

Дэнни заморгал и тряхнул рыжими волосами. За минувшую ночь в них заметно прибавилось седины.

– О чем ты говоришь? – спросил он. – Разве можно в чем-то винить детей? Какая разница, кто настоящий отец? Главное – кто вырастит и воспитает ребенка! – От волнения он вскочил. – Пожалуй, я лучше пойду. Мне нужно убедиться, что Зак готов к сегодняшней схватке. Да и с Керри следует еще раз поговорить. Я должен быть уверен, что она останется со мной.

Джек молча проводил задумчивым взглядом удаляющуюся сгорбленную фигуру. Наверное, так же чувствовал себя святой Павел, когда брел по дороге в Дамаск. Как можно быть настолько слепым? Не видеть того, что очевидно? Почему даже не блещущий умом Дэнни понимает то, чего он до этого момента не осознавал? И не один Дэнни. Взять того же Леона! Он тоже знал, что главное – это забота о маленьком человечке, любовное отношение к нему. В этом и заключается отцовское счастье. Джек вспомнил, как обрадовалась Джудит, увидев выходящую из больницы Кристину, и в груди у него возникло необыкновенное, светлое чувство. Эта девочка нуждалась в родительском внимании, ведь мама у нее умерла, а отец ее бросил.

Джек сжал кулаки, его волнение нарастало. Разрешат ли родственники девочки им с Кристиной удочерить Джудит? Скорее всего они не станут возражать. Мейдж Дрейкап будет рада переложить заботу о племяннице на чужие плечи. Если все получится, они заживут одной дружной семьей – он, Кристина и Джудит. Об этом уже давно мечтает его жена, а он по своей непростительной глупости осознал это только сейчас. Джек нажал на кнопку звонка и закричал:

– Сестра!

Сообщить Кристине о принятом решении требовалось немедленно. Слишком много времени было потеряно, нельзя больше терять ни минуты.

– Раз мы собрались провести завтрашний день у Эммерсонов, тебе следует познакомиться с ними уже сегодня. Этого требуют правила приличия, – заявила Дебора Дженевре. – Разумеется, ни о каких торжествах не может быть и речи. Я уже предупредила Нелли, что мы не придем к Робсонам смотреть по телевидению церемонию коронации.

– Нелли? – недоуменно переспросила Дженевра, подумав, что она ослышалась. Что за блажь – проводить такой день у Эммерсонов? Она их совершенно не знала, ни мать Мэтью, ни его приемного чернокожего отца. Нет, определенно ее подводит слух. Кто такая Нелли? Раньше Дебора никогда не позволяла себе называть кого-то по имени, за исключением родственников.

– Нелли – это… – раздраженно начала было объяснять Дебора, но осеклась, едва не сказав «леди». Если бы Нелли услышала, что ее называют «леди», она бы померла со смеху. – Нелли – это одна особа, которая выручила меня, когда Адамс внезапно заболел, а Эммерсонов не было дома.

– А кто такие Робсоны? – нетерпеливо поинтересовалась Дженевра, сгорая от желания побольше узнать об обитателях площади Магнолий. Она давно мечтала познакомиться с Кейт. Но обстоятельства складывались так, что им долгое время не суждено было встретиться. И вот теперь ей предлагают не только посетить Кейт, но и провести в ее доме целый день. Все это повергло Дженевру в страшное волнение. Смущало ее только то обстоятельство, что это совпадало с Днем коронации.

– Робсоны? – Дебора нахмурилась. Знакомство с Нелли наверняка повергнет ее пятидесятипятилетнюю племянницу в шок. Но когда ее познакомят с Чарли Робсоном, она непременно упадет в обморок. Оставалось лелеять надежду, что по случаю торжества респектабельная и образованная супруга Чарли заставит его надеть сорочку с воротником и галстук.

– Робсоны – это единственные люди на площади Магнолий, у которых имеется телевизор, – наконец промолвила она. – Завтра у них соберутся все соседи.

У Дженевры отвисла челюсть. Выходит, ей предстоит не только провести целый день в окружении представителей рабочего класса, но и, возможно, смотреть коронацию самым вульгарным образом – по телевизору! Это невероятно!

– Я, помнится, говорила, что не стану смотреть церемонию по телевизору у Робсонов, если можно полюбоваться ею непосредственно на месте события, – сказала Рут Джайлс своему мужу, ставя на его рабочий стол поднос с чаем и печеньем. – Но теперь я передумала.

Боб Джайлс, погруженный в собственные мысли, заморгал, пытаясь вникнуть в смысл сказанного. Менее всего его волновала сейчас коронация. Он думал о нелегальном боксерском бое, который должен был состояться на заброшенном товарном складе возле Темзы сегодня вечером. Ему, естественно, не следовало знать об этом действе, а тем более одобрять его. Викарий и не одобрял, но в полицию не донес.