– Давай я провожу тебя до дома, старина, и мы вместе подождем возвращения Керри, – предложил Леон. – Наверняка все не так скверно, как тебе представляется…

– Да пойми же ты, что я люблю ее! – Дэнни отчаянным жестом взъерошил свои жесткие рыжие волосы, изрядно приправленные сединой. – Я всю жизнь любил одну Керри!

Горю его не было предела. Выглядел он настолько растерянным и жалким, что даже Дебора Харви прониклась к нему сочувствием. Она тяжело поднялась с кресла-качалки и деловито проговорила:

– Возьмите себя в руки, юноша! Зачем же отчаиваться, если вы еще не уверены, что дело обстоит именно так?

Джонни дернул Кейт за подол.

– Что случилось, мамочка? Где тетя Керри? Куда она убежала? – Он расхныкался, приговаривая: – Хочу, чтобы она вернулась! Верните мне тетю Керри!

– Тише, малыш! Не плачь, успокойся! – Кейт взяла его на руки и прижала к груди. – Все будет хорошо.

Голос ее, однако, выдавал сомнение. Если Керри все же сбежала, то ничего хорошего уже не будет. Как тяжело, наверное, ей было носить на душе такой тяжкий груз! Как хотелось посоветоваться с ней, своей лучшей подругой! Но она, вероятно, не осмелилась поделиться своей бедой, потому что знала, как Кейт сейчас и без того тяжело. У Кейт сжалось сердце. Если Керри навсегда уйдет из ее жизни… Страшно даже представить себе такое! Без нее жизнь на площади Магнолий непоправимо изменится. Кейт вздохнула.

– Пожалуй, я провожу Дэнни домой, – сказал ей Леон, желая как-то разрядить обстановку.

Она кивнула. Это было лучшее, что он мог сделать. Леон взял Дэнни под руку и повлек к выходу. Кейт взглянула на часы. Был почти час ночи, об устройстве Деборы и Дженевры в отеле придется забыть. Где же их уложить? И хватит ли у нее сил постелить всем постели? Она вышла следом за мужем и Дэнни в коридор, за ней потянулись дети.

Леон распахнул входную дверь и, пропустив Дэнни вперед, вышел на свежий, сырой воздух. В этот момент часы на церкви пробили час.

– Вот и наступил День коронации, – сказала Дейзи Билли, глядя на косую полоску света, упавшую из коридора на садовую дорожку. – А праздновать его никому из нас не хочется. Сперва пропал Мэтью, теперь – Керри… Какое уж тут веселье!

На крыльцо вышли Дебора и Дженевра Харви. Леон и Дэнни начали спускаться по ступенькам в палисадник. Внезапно со стороны пустоши послышался топот: кто-то бежал, и не один. Все замерли, прислушиваясь. Бежавшие вот-вот должны были показаться на площади. Уже стал отчетливо слышен стук женских каблуков. Лунный свет, слегка затуманенный изморосью, высвечивал праздничные флаги и разноцветные воздушные шарики, украшавшие магнолию в саду Ниббса. Топот приблизился. Из-за угла показались две фигуры. В темноте нельзя было разглядеть их лиц, но стало ясно, что это женщина и подросток.

– Боже! – воскликнула Кейт. – Слава тебе, Господи!

Она сорвалась с места и, едва не сбив с ног Дэнни и Леона, побежала к калитке.

– Мама! – закричал, увидев ее, Мэтью и понесся ей навстречу. – Мама! – Пробегая мимо дома мистера Ниббса, он заметил шары и флаги и улыбнулся. На его родном крыльце собралась вся его семья. Переполняемый радо– стью, Мэтью полетел как на крыльях. Он дома! Дома! Мама раскрыла ему объятия, он прижался к ней и, задыхаясь, выпалил: – Я сбежал только из школы, мама!

К ним уже мчались его братья и сестры, папа и Билли и даже тетушки Дженевра и Дебора. Один лишь Дэнни застыл на месте, словно соляной столп. Взгляд его был устремлен не на счастливую сцену воссоединения блудного сына с семьей, позолоченную лунным светом, а на Керри, медленно бредущую к нему по темной площади. Наконец она ступила на скользкий от дождя тротуар, и Дэнни хрипло спросил:

– Значит, ты не оставила меня? Ты не убежала с Хемингуэем?

Керри толкнула калитку, вошла в палисадник и остановилась, удивленная видом мужа. Она никогда не видела его таким испуганным.

– Нет, – спокойно и твердо ответила она. – Мы ведь женаты. Или ты забыл?

Улыбка расползлась по курносому веснушчатому лицу Дэнни.

– Разумеется, – взволнованно произнес он. – И ждем еще одного ребенка, верно?

Керри кивнула. В глазах ее сверкнули слезы. Она услышала все, что ей требовалось. Они будут жить одной дружной семьей, словно бы ничего не случилось. Дэнни подошел к ней и, обняв, с нарочитой беззаботностью обронил:

– Веселенькое, однако, выдалось лето, правда? Между прочим, это лето коронации, что случается, слава Богу, не так уж часто. Будем надеяться, что на нашем веку другого такого не будет.

Керри заморгала, пряча слезы. Это лето стало для нее особенным, необыкновенным, и второго такого, как верно подметил Дэнни, уже не будет никогда.

Зато у нее родится ребенок. Малыш, который наполнит ее жизнь радостью и смыслом.

– Пошли домой, милый, – сказала она, вдруг почувствовав, что хочет скорее очутиться в родных стенах.

– С удовольствием! – искренне воскликнул Дэнни. – Я об этом только и мечтал. И выпьем по чашечке душистого крепкого чаю.

Она улыбнулась, глядя на его такое знакомое лицо. Что может быть лучше, чем чашка чаю, выпитая за своим кухонным столом, мирно спящая в своей спальне дочь и предчувствие национального праздника – Дня коронации?

Керри склонила голову мужу на плечо, он обнял ее за талию, и они пошли домой через площадь, залитую лунным светом.