— Тем больше у нас оснований убедиться, что речь идет об одном и том же человеке, — не сдавался я.

— Наш мистер Бассет умеет очень ловко заметать следы, — проворчал Стайлс. — Но один раз он допустил оплошность. Смотрите, Росс! Я уже показывал это мистеру Данну.

Он достал из кармана небольшую прямоугольную карточку и протянул ее мне. На фотографическом снимке была запечатлена небольшая группа людей. Они стояли в саду рядом с большим домом. Все были нарядно одеты и застенчиво улыбались в объектив, за исключением человека с краю, который, судя по выражению его лица, предпочел бы оказаться где угодно, только не там. И неспроста. Современные достижения техники поломали его планы! Я заметил в его галстуке бриллиантовую булавку…

— Это, несомненно, Фосетт, или Бассет, как вы его называете, — сказал я, возвращая Стайлсу карточку. — Кто его сфотографировал?

Стайлс убрал фотографию в карман.

— Наш мистер Бассет — и ваш мистер Фосетт — успешно занимался мошенничеством в разных городах страны. Судя по всему, он действует очень убедительно. Приехав в Манчестер, он, должно быть, решил, что у него началась удачная полоса. В Манчестере немало состоятельных горожан, которые производят хлопок и шелк или торгуют тканями. Их мельницы и фабрики — чудо современной техники. Видели бы вы, какие там станки! Возможно, вы не знаете, но воздух в наших краях весьма благотворен для хлопкопрядения.

Мы с Данном покачали головой.

— У нас большая влажность, — мрачно пояснил О’Рейли. — В сухом климате хлопковые нити легко рвутся. В Манчестере такого не бывает.

Снова заговорил Стайлс:

— Наших самых крупных промышленников мы называем «хлопковыми королями». Бассет каким-то образом познакомился с женой такого человека, и, как только она взяла его под свое покровительство и убедила мужа в том, что Бассет на редкость славный малый… словом, он тут же перезнакомился со всеми остальными видными горожанами. Его охотно приглашали в гости. В особенности он нравился дамам.

О’Рейли широко улыбнулся, но поспешно убрал улыбку с лица, прежде чем Стайлс ее заметил.

— У нас в Манчестере хорошо развита благотворительность, — продолжал Стайлс.

Я кое-что слышал об условиях труда на фабриках и заводах. Несмотря на чудеса современной техники, у меня не сложилось впечатления, будто там процветает благотворительность. Поэтому я лишь молча кивнул.

— И вот Бассет предложил спасать детей бедняков, чтобы они не слонялись без дела по улицам. Рано или поздно, говорил он, они начинают пить и воровать. Бассет предложил обучать их и готовить к честному труду.

— На фабриках, — невольно вырвалось у меня.

— Вот именно, — кивнул Стайлс. — Инспектор, для развития промышленности нужны квалифицированные рабочие. Естественно, к словам Бассета прислушались…

— Пожертвования полились рекой! — не выдержал О’Рейли.

Стайлс хмуро посмотрел на своего подчиненного:

— Как видите, фотографии он не учел. Наши дамы решили устроить благотворительную ярмарку в саду для сбора средств. И что это была за ярмарка! Туда явились все важные люди. Отчет о ярмарке даже появился в местной газете. Позвали профессионального фотографа, чтобы увековечить событие. Вы ведь, наверное, понимаете: всем лестно сняться в хорошей компании! Вот так появился этот снимок. — Стайлс похлопал себя по карману. — Все очень радовались, кроме нашего мистера Бассета или Фосетта. Ну а потом к одной даме приехала в гости сестра из Лидса. Дело было вскоре после ярмарки, и нашей даме не терпелось ей все рассказать. Она показала гостье карточку… и что же вы думаете?

— Его узнали, — досадливо ответил я.

— Вот именно. Сразу же! Сестра воскликнула: «Да это же мистер Дентон! Он собрал у наших соседей крупную сумму на постройку больницы для чахоточных фабричных детей, а как только стали удивляться, когда же наконец будет заложен первый кирпич, скрылся с деньгами!» Наша дама пришла в ужас, обо всем рассказала мужу, а муж прямиком отправился к нам. Но Бассет (или Дентон, или Фосетт, называйте как хотите) как-то пронюхал о том, что происходит, и птичка улетела. Он бежал ночью, бросив все вещи, никого не предупредив и не заплатив за проживание. Думаю, как только его сфотографировали, он понял, что скоро игра будет кончена. Добрые горожане так и не получили назад свои деньги. Можете догадаться, как им не терпится снова увидеть его! — мрачно заключил Стайлс.

— Значит, он известен еще и как Дентон, — задумчиво проговорил я.

— У него с полдюжины фамилий, — сообщил О’Рейли. — Мы искали его по всей стране. Разослали его приметы. Мы узнали о предыдущих его подвигах, но не о том, где он находится сейчас…

— Повторяю, — вмешался Данн, который во время этой длинной речи маялся у себя за столом, — для того, чтобы все устроить и вы могли забрать его с собой, много времени не потребуется. А вы пока можете отдохнуть и перекусить в каком-нибудь ресторанчике неподалеку. Потом возвращайтесь сюда.

Его предложение было принято благосклонно, и наши гости удалились.

— Он подозреваемый по делу об убийстве! — воскликнул я, как только мы с Данном остались одни. — Возможно, начальство будет возражать против того, что наши коллеги увезут его в Манчестер, где его будут судить за менее тяжкое преступление. И потом, а как же его подвиги в Лидсе и других местах? Тамошним полицейским тоже захочется с ним побеседовать!

— Поэтому я и хочу получить согласие начальства. — Данн упрямо стиснул челюсти. — У них имеются прямые улики и свидетели, которые согласятся его опознать. Вам на допросе так и не удалось ничего из него вытянуть. Вы все время волнуетесь, что Фосетт сбежит из Лондона. Так пусть им займется Манчестер. Сейчас же еду к комиссару! Надеюсь, он даст свое согласие и не рассердится на меня за то, что я побеспокоил его в субботу.

Видимо, Данн решил переложить вину за напрасный арест Фосетта на меня.

— Что ж, — вздохнул я, — по крайней мере, я знаю, где его можно найти. По субботам наш проповедник сидит у себя в Клапаме, пишет завтрашнюю проповедь для воскресного собрания… Конечно, если он не соврал мне, как соврал насчет всего остального. Нам остается только надеяться, верно?

Данн ответил мне каким-то затравленным взглядом.

Не скрою, я отправился в Клапам в обществе двух наших гостей с Севера, преисполненный дурных предчувствий. Если Фосетта не окажется дома, я буду выглядеть дураком в глазах Стайлса и О’Рейли. Кроме того, Данн обвинит меня в том, что я упустил Фосетта. Если тот вернется, хозяйка наверняка скажет, что мы приходили и спрашивали о нем; Фосетт сразу же соберет вещи и исчезнет. Суперинтендент получит возможность сделать мне выговор. По моей милости, скажет он, Скотленд-Ярд выглядит скопищем непрофессионалов, которые ничего не умеют. Все вполне возможно; я был далеко не уверен, что мы застанем Фосетта дома.