А он не пускает.

Его движения становятся еще быстрее и резче, он с силой уже не сжимает, а натягивает меня на себя.

Он не выпускает меня из объятий, не позволяет мне выдохнуть, отстраниться, не позволяет окончательно сломаться в его руках. И разрушение идет изнутри – как цунами просто хватает меня, дергает на себя и начинает выкручивать. Заставляя стонать ему в рот, дрожать всем телом и… перестать его ощущать…

Меня просто слепит, как будто я смотрю вблизи на огонь. Несет на немыслимой скорости без возможности вдавить педаль тормоза. А потом осыпает углями, которые были в этом огне.

Больно.

Сладко.

Почти до потери сознания.

С хриплым собственным стоном, который я слышу, потому что Тимур отстраняется, освобождая мои губы из плена своих. Опустив взгляд, я вижу, как он водит ладонью по своему члену.

Жилистые руки…

Завороженно слежу, как уверенно они двигаются.

И мне позволяют смотреть. Мне кажется, ему нравится, как я смотрю на него, потому что его движения становятся резче. А потом Тимур зарывается пальцами в мои волосы, приближает мое лицо к своему, позволяет вновь рассмотреть темноту в его взгляде и целует меня. Передавая в мои губы свой полустон-полухрип удовольствия.

Мой взгляд цепляется за туфельку, которая неуклюже лежит возле душевой кабины. Медленно переползает на вторую – уже у двери.

Понятия не имею: они соскочили с ног сами, с посторонней помощью или от них избавилась я?

Взгляд переползает на душевую кабинку с запотевшими стеклами, а потом все же перебирается на Тимура. Ничуть не стесняясь своей наготы, он размашисто вытирает голову полотенцем. Цепочка на его груди вздрагивает, мышцы перекатываются, напрягается пресс. Обернувшись, он ловит мой взгляд, и мне кажется, в его глазах я вижу свое отражение.

Растерянная, с искусанными губами, растрепанными из-за него волосами, с которых капают крупные капли.

Откинув полотенце, он подхватывает с крючка второе и набрасывает его мне на плечи. Махровая ткань впитывает влагу, а дымчатый взгляд – мои тревожные мысли, заменяя их новыми. Опускаю полотенце ниже, прикрывая обнаженное тело.

– Подними ногу.

Не понимая зачем, делаю, как он хочет. Его пальцы начинают стягивать мокрый чулок, и, чтобы не упасть, я хватаюсь за его плечи.

– Заметила? Ты могла упереться руками в раковину или в тумбу, но подсознательно выбираешь меня.

От его слов в ванной становится еще более душно. Но когда он отбрасывает один чулок, я не выбираю другую опору и все равно держусь за него. Правда, от его взгляда постоянно хочется спрятаться. Когда он выходит из ванной, облегченно выдыхаю. Обмотавшись полотенцем, поднимаю свои трусики, беру чулки.

– Вряд ли они сегодня тебе пригодятся, – раздается у меня за спиной голос Тимура.

Обернувшись, вижу, что он уже в домашних штанах, в руках белая мужская футболка.

– Тебе же нравилось в них ходить, – поясняет он, заметив мой вопросительный взгляд.

– Ты же сам говорил, что не стоит примерять на себя чужой образ.

Его бровь приподнимает вверх, и я уже думаю, что он и не вспомнит. Прошло столько лет…

– Тогда дело было не только в платье, которое не подходило тебе. Макияж, прическа, попытка казаться другой.

Да, он прав. Но я все еще продолжаю смотреть на футболку у него в руках. Это его футболка. И согласиться надеть ее – не менее интимный момент, чем то, что произошло у нас в душе.

– Футболки я надевала лишь перед сном.

– Еще один довод к тому, что она тебе подойдет. Хотя ты можешь остаться и в полотенце, – добавляет, подумав, он. – На какое-то время. Потом оно станет влажным, и от него придется избавиться.

Это убедительная причина, чтобы взять предложенную футболку. Тимур не собирается выходить, несмотря на мой красноречивый взгляд. Знаю, что это нелепо после всего, но я все равно отворачиваюсь, откидываю полотенце и быстро-быстро надеваю футболку. Ткань мягкая, удобная, длина почти до колен – хорошо.

– Вот видишь, – раздается у меня над ухом голос хозяина дома. – Она не смотрится на тебе как что-то чужое.

Подняв голову, я ловлю свое отражение в зеркале. Свое – и Тимура у меня за спиной. И несмотря ни на что у меня не находится слов, чтобы ему возразить. Как и сил, чтобы отодвинуться от него или хотя бы отвернуться.

Сжимаю пальцы, поймав себя на мысли, что хочется поправить его взъерошенные волосы. А вот он это делает – поднимает вверх мои пряди и опускает их поверх футболки.

– То есть… ты хочешь, чтобы я осталась у тебя на ночь? – спрашиваю, комкая ткань.

– Да, я хочу, чтобы ты осталась.

Киваю.

Я ведь помню условия сделки.

Он отстраняется.

– Может, теперь вопрос покажется более актуальным: кофе или вино?

– Кофе, – почему-то мне хочется улыбнуться. – Или вино.

– Хороший выбор.

Мы направляемся на кухню – не знаю, когда он успел, но в гостиной уже горит свет. Вскоре он загорается и на кухне. Тимур задумчиво осматривается, а я не мешаю хозяину дома. Усаживаюсь на стул.

За окном вид на реку, который всегда меня успокаивает, но я бросаю в ту сторону единственный взгляд. А потом вновь оборачиваюсь к Тимуру. Он двигается плавно, уверенно, хотя вряд ли проводит здесь много времени. На столе появляется бутылка вина, два бокала. Открыв вино, Тимур наливает его в бокалы и вновь отворачивается, чтобы включить кофемашину.

Пока она делает кофе, он изучает свой холодильник, достает какое-то блюдо и помещает его в микроволновку. Запеченная рыба, понимаю по аромату. Он действует молча, не спрашивает, хочу ли я есть. Просто водружает на стол две тарелки, приборы, к рыбе на столе присоединяется нарезка из сыра и вяленого мяса.

– Забыл самое главное, – с самым серьезным видом ставит передо мной чашку с кофе, хотя и видит, что я уже пью вино.

Мне странно и непривычно видеть его таким – расслабленным, каким-то домашним. И я так долго смотрю на него, что он успевает это заметить. Но, к счастью, не комментирует. Может, потому, что его отвлекает микроволновка.

– Попробуй, – советует он, ставя блюдо на стол.

Моя уверенность, что даже кусок не полезет в горло, испаряется, стоит услышать запах. Порция даже кажется маленькой, и я добавляю в тарелку еще.

Как часто бывает, между нами повисает молчание. Но оно, как это тоже часто бывает, не напрягает. Его не хочется разбавить словами.

Тихая ночь, переливы реки за окном, вино с привкусом кофе, потому что его я тоже пробую, хотя и глоток. А еще с привкусом поцелуев, стыда и порочности, когда Тимур вдруг усаживает меня на столешницу. Не поднимает футболку, просто становится между моими ногами, и она сама задирается.