Он будто только и ждал, когда я договорю, – пожимает руку своему собеседнику и направляется ко мне. Стремительная походка, взгляд дымчатых глаз, которые вновь прослеживают падение бретельки с моего плеча…

Он знает.

Он знает, кто мне звонил и зачем.

С каждым его шагом мое сердце начинает стучать все сильнее и в итоге заглушает все звуки.

Потому что я знаю, что для нас здесь вечер окончен. И знаю, куда мы поедем.

Приблизившись, Тимур останавливается напротив меня и закрывает собой весь свет. Перестают сверкать люстры, драгоценности дам. Я вижу только серую дымку, потому что от напряжения не могу повернуть голову, смотрю только ему в глаза.

Я знала, что так будет. С первого дня знала. Он дал мне неделю отсрочки, возможность привыкнуть к нему и на время убрал Макса из города, чтобы мне было проще. Могу ли я просить большего?

Подняв руку, он поднимает двумя пальцами капризную бретельку, а я судорожно выдыхаю, понимая, что все это время и не дышала.

– Можем ехать.

Киваю, иду к выходу следом за ним, не задавая глупых вопросов. На пороге чуть подводит каблук, но сильные пальцы Тимура обхватывают меня за предплечье, не позволяя упасть, и притягивают к себе.

– Не бойся, – раздается его тихий голос, едва наши взгляды встречаются.

Маленькое дежавю помимо воли вызывает улыбку. Почти так же он говорил, когда мы тоже с ним были одни. В ночь нашего первого поцелуя. И почти так же, как в ту ночь, он очерчивает пальцами мои скулы.

Попытка расслабить? Вернуть меня мысленно в то время, когда наши отношения были возможны? И когда между нами не стоял другой мужчина, мой мужчина, – лишь его женщины. Но и тогда это не было проще. Разве что для него.

– О, и ты здесь, – неожиданно громко раздается рядом с нами радостный мужской голос.

Тимур медленно опускает руку и разворачивается. Александр, с которым у него была встреча в ресторане гостиницы, и с которой мы оба ушли. Рядом с ним девушка – красивая, отстраненная. Цепкий взгляд мужчины переплывает с Тимура на меня.

– Опять со своей очаровательной личной помощницей, – добавляет с улыбкой он, отвечая на рукопожатие.

Возможно, мне только кажется, что в этой улыбке, как и в словах, намек на более близкие отношения между боссом и мной.

– Мы уже уходим.

Тимур мягко подталкивает меня вперед, но ветер успевает донести слова Александра: «Понятное дело».

Понятное. Понятное только ему или всем? Кажется, что до машины нас провожают тысячи взглядов, хотя это бред: гостей на вечере было значительно меньше.

Заметив, что Тимур направляется к пассажирской двери, ускоряю шаги. Не хочу этих жестов вежливости.

Вечер поздний, пробок в городе нет, и машина несется по улицам без преград. Слишком быстро, крадя у меня минуты, чтобы настроиться. В итоге, когда мы въезжаем во двор Тимура, я оказываюсь не готова и, прежде чем выйти, с силой сжимаю ручку. А потом решительно выдыхаю и толкаю дверь.

Асфальт почему-то кажется мягким, и я даже рада тому, что чувствую на своей талии руку Тимура. Она не дает мне забыть, зачем я здесь. И напоминает о том, что простой этап прикосновений мы уже проходили – это не так страшно, как кажется.

Прохлада осени, спокойное лицо Тимура, безразличное у консьержа, мимо которого мы проходим, делают свое дело. В лифт я вхожу сосредоточенной, собранной. Не пугают меня и тени, которые встречают в квартире. Но когда зажигается мягкий свет, я чувствую себя более уверенно.

– Проходи.

Тимур стоит у меня за спиной, и его дыхание вновь волнует пряди моих волос. Подняв голову, поправляю прическу, как будто это сейчас имеет значение.

– Ты будешь кофе или, может, вино?

У меня вырывается нервный смешок. И он как курок – взрывает эмоции.

– Давай не делать вид, что я здесь действительно для того, чтобы выпить чашечку кофе или посидеть с бокалом вина, – обернувшись, смотрю на Тимура. – Мы оба знаем, что ты просто хочешь трахнуть меня. Ну так к чему отвлекаться?

Он склоняет голову набок, продолжая спокойно смотреть на меня, а я не могу остановиться. То, что долго копилось внутри, начинает выплескиваться.

– Какая там у тебя любимая поза? Что мне сделать? Лечь? А, нет, ты же говорил, что не эта… Встать на колени? Как тебе нравится больше?

Я прохожу вглубь квартиры. Из-за молчания Тимура звук каблуков туфель, которые я забыла снять, звучит особенно громко и бьет по моим нервным клеткам.

Гостиная, отголоски света лишь из прихожей и от луны, которая бесстыдно заглядывает в панорамные окна. Тяжело дыша, замираю на месте. Напряженно вслушиваюсь в тишину. Мне не верится, все еще не верится, что все это происходит со мной. И не в одном из кошмаров, когда стоит открыть глаза – и все развеется дымкой.

Если бы у меня было больше мужчин… если бы Макс был у меня не единственным… наверное, мне было бы проще…

Измена, любовница – никогда не думала, что однажды эти два слова будут применимы ко мне, а теперь…

Да, у нас с Тимуром уже были не только невинные поцелуи, он пытался меня подготовить, но сейчас…

Не смогу…

Я просто не смогу…

А выбора нет.

Я слышу его шаги, но не оборачиваюсь.

Все, что я в состоянии сделать, – это дышать. Дышать, несмотря на жгучую боль в груди, страх и отчаяние, которые съедают меня изнутри.

Я должна…

Это несложно. Наверное…

Но как только его дыхание касается моей шеи, я слабовольно шепчу:

– Зря ты не выбрал деньги. Секс со мной – не лучшее предложение. Поверь, ты всерьез просчитался.

– Посмотрим, – роняет холодно он.

И змейка на моем платье начинает неумолимо скользить вниз под натиском его жестких пальцев.

А бретелькам только и дай подсказку – они тут же обе соскальзывают с моих плеч и опускаются ниже, ведомые руками Тимура. Его ладони такие горячие… Поднимаются к шее, а горит все мое тело, как будто мою кожу кто-то поджег.

Мой рваный выдох совпадает с моментом, когда ладони Тимура опускаются вниз и накрывают мою грудь. Нежности нет, как и трепета, к которым меня приучили. Его прикосновения властные. Пальцы сжимают соски, чуть оттягивают, будто показывая мне, насколько я тоже хочу того, что он делает.

Мое платье уже без чьей-либо помощи медленно ползет вниз, задержавшись на бедрах, а потом опускается золотым облаком у моих ног.

Теперь я стою перед ним почти полностью обнаженная, если не считать тонкого кружева. Прикрываю глаза, чтобы спрятаться, не видеть, не чувствовать, но он не желает мне этого позволять.