– Проверим диапазон вашего голоса, Филомена.

Послушно повторяя ноты за инструментом, я подмигнула Такколе.

– Прекрасно, – решил вампир через несколько минут. – Вы владеете арфой?

Я посмотрела, куда он показал. Арфа была огромной, инкрустированной перламутром махиной. Владеть этим чудищем? С сомнением кивнув, я отодвинула Карлу и заняла место у инструмента, в отличие от клавикорда оказавшегося крайне расстроенным. Пробежавшись по струнам, я подкрутила колки, добившись чистоты звучания. Единственная мелодия, пришедшая в голову – старинная колыбельная, которую напевала мне в детстве матушка, – в исполнении арфы звучала странно торжественно.

– Любопытно, – прошелестел экселленсе. – Вы знаете слова песни?

– Нет, – вздохнула я. – Разумеется, для концерта мы подберем другую композицию.

– Оставим эту, – азартно возразил князь. – Что касается текста…

Он взмахнул рукой, побуждая меня играть, и начал петь. Сначала неуверенно, будто вспоминая, затем четко и убежденно. Слов я не понимала, язык был незнаком, но звуки его, ритм звучания будили целый океан чувств. Мне казалось, что лицо овевает соленый бриз, а свет полуденного солнца, аквамариновый, туманный, подчеркивает силуэт далекого острова.

Отняв руки от арфы, я с удивлением заметила, что Карла плачет.

– Таккола?

– Все хорошо, Филомена, просто… – Девушка смахнула слезы и улыбнулась. – Первое место в конкурсе тебе обеспечено. Что это за язык, ваше сиятельство?

– Одно из древних, мертвых уже наречий, – ответил вампир. – Однако, рагацце, для победы нам еще придется постараться. Пальцам донны Филомены недостает беглости.

Кроме рук, проблема была еще и в тексте. Мертвое наречие не имело буквенных обозначений, а записать слова аквадоратским шрифтом князь мне не позволил:

– Только вслух, Филомена, только из уст в уста.

До конца сиесты оставалось менее часа, его мы посвятили заучиванию и тренировке. Из уст в уста. Звучало двусмысленно, особенно от друга Лукрецио. Чтоб разработать мне кисть, он брал меня за руки и массировал каждый палец по очереди. Прикосновения экселленсе были холодными и твердыми, будто фарфоровыми.

Когда синьорина Маламоко скомандовала отступление, мы попрощались с хозяином, условившись о следующей встрече. И назавтра Карла терпеливо наблюдала наши занятия, и послезавтра.

Сегодня репетиции не предполагалось. В полдень меня ждал Мусорный Совет, и в школу отправилась только Таккола, оставив мне в помощь Мауру.

– Он опять с тобой не ночевал? – спросила Панеттоне, отрывая меня от чтения бумаг. – Твой супруг Чезаре.

Мы сидели в моем кабинете и готовились к заседанию.

– Может, он предпочитает проводить ночи с синьориной Раффаэле?

Я знала, что нет, потому что алебастровые покои, предназначенные для новых фрейлин, до сих пор пустовали. И Паола, и Бьянка оставались пока в школе, а уж в «Нобиле-колледже-рагацце» разделить с кем-то ложе даже его серенити было бы проблематично. Хотя, кто знает, эта драная кошка Голубка вполне могла бы взобраться по стене дворца к чужому мужу.

Но мне хотелось услышать от Мауры заверения в супружеской верности. Она, разумеется, рассыпалась в утешениях, которые меня не удовлетворили. Стронцо Чезаре, что ж ты со мной делаешь? Неужели я ревную?

В кабинет вошла Инес:

– Заседание начнется через четверть часа.

Донна да Риальто кивнула:

– Можем идти.

– Его безмятежность желает поговорить с супругой наедине.

– Он предупредил о визите? – спросила я, с самым деловым видом сворачивая документы.

– Нет, – хихикнула горничная. – Тишайший Муэрто ругается в коридоре с кожевенной гильдией и велел мне задержать донну Филомену до тех пор, пока он не закончит.

– Ступай, – сказала я Мауре. – Присоединюсь к заседанию после беседы с дожем.

Девушки вышли. Мне не сиделось, и я принялась ходить из угла в угол. Сейчас я увижу Чезаре. О чем он хочет говорить? О Паоле? О своем ко мне охлаждении? Как мне его встретить? Равнодушно или с показным радушием? Как я одета?

Зеркал в кабинете не было. Вдруг я испачкала щеки чернилами? Вдруг волосы в беспорядке?

Пальцы коснулись прохладного тельца Чикко. Она привычно дремала, обхватив мою мочку.

– Готовишь залп огня в мою честь?

Дож был в церемониальной парче и рогатой шапке. Он захлопнул дверь, оставив синьора Копальди в коридоре, и, быстро подойдя к столу, сел на его краешек, скрестив на груди руки.

– Как почивал любезный супруг? – вопросила я елейно.

Глаза цвета спокойного моря смотрели на меня серьезно.

– Чему обязана удовольствием от вашего визита?

– Иди сюда. – Тишайший порылся в кармане, извлек носовой платок, свободной рукой привлек меня к себе и принялся вытирать мне лицо. – Какой кошмар. Догаресса-грязнуля. Ты макала нос в чернильницу?

Его пальцы были теплыми. Мне стало стыдно. И вовсе не от пятен на коже, а от удовольствия, которое мне дарила эта случайная близость. Ветреная девица Филомена. Опомнись! Ты буквально на днях похоронила, фигурально выражаясь, любовь всей своей жизни. Ты должна плакать и страдать, а не позволять какому-то Муэрто…

– Что такое Изолла-ди-кристалло? – быстро спросил «какой-то Муэрто».

– Остров.

– Чей?

– Мой, то есть наш. Он принадлежит фамилии Саламандер-Арденте. А почему вы спрашиваете?

– Что на нем?

Я отстранилась.

– Решительно ничего особенного. Вы не ответили.

– Можешь показать его на карте?

– Могу, – кивнула я резко, – но не хочу. Если наша беседа окончена, позволю себе откланяться, ваша серенити, дела не ждут.

– Ах да, – Чезаре смотрел на карту, висящую на стене, – Мусорный Совет. У нас есть время, пока стариканы вспомнят, как кого из них зовут и для чего они приковыляли во дворец в этот жаркий денек. Филомена, ну не ломайся, покажи.

Я подошла к карте.

– Где ты ночевал эти дни?

– В своей каюте, разумеется. – Чезаре привстал, вытягивая шею. – Мне пришлось нанести визит на Мурано, чтоб… Не важно. Ну?

– Неподалеку от Трапанского архипелага, – ткнула я пальцем.

Тишайший спрятал платок, пошелестел парчой, извлек серебряный тубус, из него – исчерченный линиями полупрозрачный лист, тоже оказавшийся картой.

– Здесь? – Он расправил бумагу на столе. – Филомена, там нет никакого Изолла-ди-кристалло.

– Он крошечный, – фыркнула я. – Это атолл, охватывающий кольцом лагуну самого аквамаринового в мире цвета. Разумеется, Хрустальный остров существует.