Маура повторила размышления на эту тему дожа, и я прониклась к ее уму уважением.

– Филомена, – спросила она невинно, – после всех событий этих двух дней останешься ли ты верна своей любви?

Я вздохнула:

– Ты моя лучшая подруга, Панеттоне, я не могу тебе лгать.

«Немножко умалчивать и недоговаривать, да, но это совсем другое дело». Я выдержала театральную паузу, оставив уточнения недоговоренными:

– Замуж за синьора Эдуардо да Риальто мне абсолютно расхотелось.

Маура побледнела, ее губы задрожали, будто подруга собиралась плакать.

– Простите, донна догаресса. – Горничная просунула голову в приоткрытую дверь. – Я знаю, что мне запрещено вам мешать. Но во дворце командор да Риальто, он скандалит внизу, требуя встречи с дочерью.

– Батюшка, – ужаснулась Маура. – Что так скоро?

– Ступай, – ободряюще улыбнувшись и сжав влажную ладошку, я кивнула. – Прояви почтительность к родителю.

Панеттоне побежала прочь, Инес посмотрела на меня, ожидая приказаний.

– Иди за донной да Риальто, потом расскажешь, как произошла родственная встреча.

Дверь мягко за ней закрылась.

В одиночестве я оставалась недолго. Меньше чем через четверть часа ко мне явилась донна Маламоко в узком черном платье под горло, с бледным сосредоточенным лицом и резным ларчиком в руках.

Ларчик оказался на моих коленях, под его крышкой в атласных ложах лежали парные серебряные кинжалы.

– Присаживайся, – кивнула я на стул, любуясь украшенными сканью рукоятями.

Карла села, сложила на коленях руки. Мы молчали. Я не торопилась, рассмотрела каждый серебристый завиток оружия, резьбу на крышке, складочки атласа. Уголком глаза я замечала, что руки Такколы подрагивают. Нервничает Галка. И правильно. Никто не может безнаказанно топить патрициев. Мы, догарессы Аквадораты, стоим на страже закона. Да-да! И пусть патриции сами, наверное, набедокурили, чтоб спровоцировать утопление, сути дела это не меняет.

Дождавшись, пока пауза стала болезненной даже для меня, я резко захлопнула крышку ларца. Карла от звука вздрогнула.

– Признавайся! – велела я быстро. – Что такого наговорил тебе Эдуардо, что ты толкнула его в пучину?

Черные глаза посмотрели на меня с грустью:

– Спроси об этом при случае у самого синьора да Риальто.

– И спрошу.

– Значит, ты собираешься и дальше с ним видеться?

– Ты мне кто? Родители, старший брат или, не к ночи будет помянут, супруг?

Какой нелепый разговор. Как я умудрилась так быстро упустить инициативу, позволив теме поменяться?

Карла вздохнула:

– Филомена, тебя попросту обыграли.

Я фыркнула. Именно что обыграли. Зловредная Галка, поднаторевшая в допросах. А она продолжала:

– Синьор да Риальто изначально ставил целью тебя очаровать. Он подготовился, узнал у Мауры о твоих предпочтениях и склонностях и явился на самый первый школьный бал полностью вооруженным. Не уверена, что он сам лично прочел твои любимые книги, но мог поддержать о них беседу. Он знал, что ты, выросшая в уединении острова Саламандер, невиннее ягненка и очаруешься первой же смазливой мордашкой, появившейся на горизонте. Вспомни, он стал твоим первым партнером в танцах. Эдуардо играл перед тобой роль образованного синьора, порядочного молодого человека, стремящегося к браку с девицей, разделяющей его склонности и суждения.

– Мы родственные души! – всхлипнула я. – Если бы все было так, как ты говоришь, он действовал бы гораздо смелее.

– Разумеется. И тут мы ступаем на тропинку не фактов, а домыслов.

– Ну уж нет, – горячо возразила я. – Давай пока пройдемся по фактам. Когда ты поняла, что наследник да Риальто – пьяница и азартный игрок?

– К концу первого года обучения, – ответила Карла. – Во время одной из вылазок я очутилась в одной компании с твоим женихом. Он меня не узнал, зато я узнала о нем слишком много.

– И ничего мне не сказала?

– Зачем? – Галка поморщилась. – Я была уверена, что вплоть до выпуска этот синьор ничем не сможет тебе навредить. Да и, Филомена, мои дела были в сотни раз важнее каких-то брачных игрищ. И не хотелось ссориться с Маурой. Ей стало бы стыдно, что ее невинная интрига раскрылась.

– Интрига? Брось.

– Ну она ведь помогала этому идиоту тебе понравиться.

– Это уже домыслы?

– Как тебе будет угодно, Филомена.

– Хорошо. – Я закусила губу, чтоб не разреветься. – Зачем я, по-твоему, понадобилась да Риальто? Не родовитая, не богатая, не…

Слезы все-таки полились по щекам, и Карла протянула мне носовой платок.

– Хочешь раскрыть игру?

– Не понимаю, о чем ты.

– Для меня это будет чем-то вроде тренировки. Я пройду этот лабиринт от конца к началу, чтоб понять, кто и зачем дергает за ниточки.

– Эдуардо?

– Он глуп как пробка.

– Маура? Она хитроумнее всех.

– Панеттоне не умеет рассчитывать дольше чем на два хода.

– Ты так говоришь, потому что она твоя подруга!

– Командор, – перебила меня донна Маламоко. – Думаю, интрига – его рук дело.

Это было так нелепо, что я расхохоталась:

– Действуй, Таккола. Раскрой коварного кукловода во славу Аквадораты!

Карла не обиделась, наклонила голову к плечу, пережидая мой смех, и вполголоса попросила:

– Ты не говори Мауре о том, что я толкнула Эдуардо.

– А если я уже ей все рассказала?

– В отличие от Панеттоне ты, донна догаресса, рассчитываешь ходы заранее. Уверена, ты напустила туману, позволив нам с Маурой разбираться самостоятельно.

– Я настолько предсказуема?

– Ты великолепна. – Карла констатировала это, даже не покраснев, льстивая Галка. – И будешь прекрасной догарессой, когда бросишь свои девчоночьи капризы.

– Не буду.

И я рассказала синьорине Маламоко о своих планах организовать питомник редчайших декоративных саламандр. Та их одобрила, а потом спросила, что мы будем делать с кракеном. Отбросив уже ненужный носовой платок, я с азартом сообщила о встрече с головоногом, о том, что предложу Мусорному Совету взятку, и о том, что прошу ее в ближайшие пару дней посетить тайно портовую канцелярию.

Карла спросила меня, знаю ли я место, называемое Витландом.

– Это очень далеко на севере, – кивнула я. – Ты видела их корабли?

– Слышала, что их кнорры с пушниной причалили к Аквадорате во время последнего шторма.

– Почти полгода назад. Они, наверное, уже продали всю свою пушнину.