чем вы говорили? — спросил подошедший Лэ Вель.

— Просил меня передать извинения тетушке, — натурально вздохнула я.

— Ну-ну, Диана, вы опять что-то затеваете?

— Я? Ни в коем случае, хватит с меня переживаний.

Родстер хмыкнул и уже совсем другим тоном произнес:

— Я достоин приличного ужина? Сходим в «Золотую Орхидею»?

— С вами, ваша светлость, хоть на край света.

Глава 20

Следующая неделя была чудесной! Я с триумфом вернулась в театр, раньше назначенного господином Рихтером срока, он даже прослезился от избытка чувств.

— О-о-о! Как кстати, Селена! А я ломал себе голову, какой же спектакль показать Их Величествам через неделю? К нам приезжает делегация из королевства Тифу, состоится грандиозная помолвка принца Чарльза и принцессы Лари. Королевские особы выразили желание посетить театр. Нового мы уже ничего не успеваем поставить, старое есть старое, а ваш спектакль — прямо в точку. Поеду во дворец, обрадую Ее Величество!

Рихтер вприпрыжку умчался из кабинета, я растерянно оглянулась. Куда он? А график репетиций? А …. Впрочем, дверь опять распахнулась, и Рихтер влетел снова в свой кабинет.

— Не уходите, присаживайтесь, — он принялся шарить в рабочем бюро, — мы сейчас же подпишем контракт.

Вот это напор!

— А вас не заждутся во дворце? — ехидно протянула я. — Учтите, что ничего с наскока я подписывать не буду.

— Диана, — голос елейный и хитрющий, — разве я могу обмануть свою любимую первую приму?

Он, наконец, нашарил стопку каких-то листков и стал совать мне их под нос.

— Все благородно и честно. Поверьте, Нортон Рихтер никогда не обманет талантливую актрису. Все только вам на пользу, все на пользу.

Я потрясла стопкой перед глазами господина директора:

— Это что? Контракт?

— Да, это обычный контракт, у всех наших актеров такой же. Подписывайте быстрее, и я отправлюсь во дворец к королеве. Я должен быть уверен, что вы через неделю выйдете на сцену. Актрисы — натуры творческие, всякое может случиться. Все их неприятности начинаются на букву «м», это я уже уяснил. То у них мигрень, то меланхолия, то… гмм… эти дни. А так, с контрактом надежнее.

Я пыталась что-то почитать, игнорируя его болтовню, но как нарочно, господин Рихтер разразился какими-то воспоминаниями, что очень отвлекало от чтения.

— Господин Рихтер, давайте я возьму контракт домой, там его внимательно изучу и завтра заеду к вам.

— Милочка, Селена! Зачем такие сложности? Это обычный контракт, как и у всех наших актеров. Подпишем сегодня, мне так будет спокойнее.

— А у Родстера Финка тоже такой контракт? — Задала я в лоб, интересующий меня вопрос.

Господин Рихтер сразу сник.

— Г-мм, не буду вас обманывать, господин Финк у нас в театре на особом положении. Раньше у него был такой же контракт, как и у всех. Но… г-м-мм… сейчас…. Он же лучший актер королевства, у него другие условия.

— В таком случае, я хочу такой же контракт, как у него.

Рихтер всплеснул руками и схватился за голову:

— Ну, зачем вам? Там есть, конечно, и приятные пункты, но много и такого, что вас не устроит.

А мне шлея попала под хвост. Я упрямо повторила:

— Я хочу такой же контракт, как и у господина Финка.

— Но господин Финк не получает денег, — через силу, шепотом, как большой секрет, выдал мне Рихтер.

Я поняла, что начинаю выигрывать. И поэтому самым ангельским голосом произнесла:

— Я тоже могу смириться с этим. А какие привилегии предполагает такой … странный договор?

Сдаваясь, Рихтер отрапортовал:

— Одобрение спектакля, который ставится, одобрение партнера, с которым играешь, посещение репетиций по желанию, перенос спектакля по желанию на удобное для актера число.

— Я согласна на такие условия.

Зато, я поняла, господин Рихтер был с этим не согласен:

— Я подписал этот контракт с господином Финком и не жалею. Денег экономится много, а Родстер меня еще ни разу не подводил. Когда Их Величества решают посетить театр — он всегда свободен.

Я усмехнулась. Конечно, будешь свободен, когда можно оговорить с братом время посещения.

— Господин Рихтер, — торжественно провозгласила я, — вы можете вставить в мой контракт пункт: быть всегда готовой к королевским посещениям. От денег я, как и господин Финк, отказываюсь, но все остальные пункты я желаю видеть в своем контракте.

Обреченно махнув рукой, господин Рихтер вытащил бланк, всего один листочек и принялся усердно в нем строчить.

— И вот еще что, господин Рихтер: позвольте я сама расскажу господину Финку и о контракте, и о пунктах, вписанных в него. Вам меньше мороки. Если он рассердится, я знаю, как его можно будет успокоить.

— Как вам угодно, Селена. Ф-у-ух! Не знаю почему, но я побаиваюсь нашу звезду. Впервые со мной такое. Так и хочется ему угодить. Наваждение!

Я хмыкнула про себя: скорее всего, господин Рихтер под ментальными чарами, видимо, Родстер был где-то неосторожен, наследил так сказать, не удивлюсь, что однажды приятным днем или вечером, он познакомил директора нашего театра с Деми. Отсюда и странная робость.

Через десять минут все было готово. Я перечитала договор — меня все устроило, размашисто поставила свою подпись и, довольная, отправилась домой.

***

Родстер пришел к ужину взвинченный и сердитый, он так яростно кромсал свежий стейк из оленины, как будто хотел его разрезать вместе с тарелкой, на которой тот лежал. Подождав, когда Хантер выйдет из столовой, я обратилась к нему с вопросом:

— Что-то случилось?

В ответ мне послышалось яростное пыхтение.

— Вас не учили за трапезой оставлять все чувства в стороне?

— Учили, учили. Простите, Диана, я просто взбешен. Зря я сегодня приехал к вам, я только испорчу вам настроение.

Я обиделась:

— Еще не поздно уйти. Я вас не держу.

— Еще раз прошу прощения, я постараюсь взять себя в руки. Как прошел ваш день? Были в театре?

— Да. Мы даже подписали с господином Рихтером контракт.

— Поздравляю.

— Это не моя заслуга. Наш директор сообщил мне, что через неделю приезжает невеста нашего принца — принцесса Лари. Они посетят театр, и господин Рихтер намерен показать им наш спектакль, а контракт подписал, чтобы я уже никуда не делась.

Родстер запыхтел еще громче, а потом и вовсе отбросив нож с вилкой, вскочил и заметался по комнате туда-сюда.

— Ой, — с наивностью семилетней девочки воскликнула я, — вы тоже, когда волнуетесь, бегаете по комнате?

Резкий разворот, испытывающий взгляд:

— Вы потешаетесь надо мной?

Мои честные— честные глаза и обиженный голос:

— Почему вы всегда обвиняете меня во всех смертных грехах? Я просто сама всегда так успокаиваюсь. А еще, — мой невинный взгляд и ободряющий тон, —