После того как я вдоволь истоптал чувство собственного величия, Калинин объявил конец работе. За это время я успел сменить несколько десятков разнообразных поз, выражений лица и пять штук трусов, как бы смешно это ни звучало. Хорошая новость — последующее бельишко, хоть и было в той же цветовой гамме, отличалось большей целомудренностью. Последние так вообще годились на звание приличных портков. Плохая новость — сие чудо теперь приносил незабвенный Эдя, а переодеваться при нем — то еще сомнительное удовольствие. Благо стилист помалкивал — неужели Ника постаралась? Сама человечка отиралась вдалеке и руководила процессом. Будь я нежнее, мог бы и обидеться, мол, заманила и бросила. Но я догадывался, откуда растут ноги ее поведения, и только шире улыбался. Оставалось дожить до вечера.

Нина сняла с меня краску и показала, где находится душ. Эдуард выдал полотенце и вернул одежду. В павильоне практически никого не осталось. Фотограф возился с оборудованием, девчонки, кто посмелее, под разными предлогами проявляли участие. Можно сказать, теперь я купался во внимании. Оно, конечно, забавляло и почесывало потрепанное эго, но хотелось несколько иного результата. Этот самый результат, пробурчав, что будет у себя в кабинете, преспокойно удрал из поля зрения. Хорошо хоть и тетя с видами на мое многострадальное тело тоже куда-то отчалила. Я подхватил пожитки и отправился смывать с себя остатки позора вперемешку с усталостью. За окнами давно стемнело — денек выдался длинный и насыщенный.

Пока плескался, размышлял — в интересный мир я попал. Магии у них как бы нет, но как бы и есть, правда, в несколько иной плоскости. Население планеты состоит из одних человечков, но при этом у них можно выделить схожие черты с нашими расами. Мне встречались почти вампиры, пусть и энергетические, глупые нимфы, подобия ведьм, суккуб, троллеобразный тип и пародия на гоблина — проводить аналогии оказалось занимательно. В подобную систему координат даже я, как эльф, прекрасно вписывался в своем новом обличье. А вот Вероника ускользала, никак ее не разгадать, все же очень неправильная и непредсказуемая девушка. Вздохнул — многовато я о ней думаю, особенно если учесть, что забот у меня и без того хватает. Азарт азартом, но и совершать глупости ради человечки в ущерб себе — весьма странный выбор, а я их совершил уже предостаточно. Взять хотя бы последнюю авантюру с демонстрацией себя во всей красе, аки курный птах в брачный период. С другой стороны, как мог, выгоду из ситуации я извлекал, а стоила ли игра свеч — скоро узнаю.

Я оделся и вышел, оставляя сомнения во влажной каморке за спиной. Пока шел по коридору, поймал парочку восхищенных взглядов, один заинтересованный и еще три мечтательных, шкала самодовольства подросла. Однако стоило подойти к кабинету Ники, как глупые мысли улетучились, сменяясь более здоровыми. Мир, конечно, любопытный и местами сбивающий с толку, но мерить себя мнением окружающих? В конечном итоге плевать я на них хотел, и то, о чем они думают, меня мало заботило. Так было всегда и везде, просто, столкнувшись с нетипичными реакциями в свой адрес, я как-то растерялся и сосредоточился совсем не на главном. Пора завязывать с этим неблагодарным делом, кому и что я собрался доказать? Смешно, право слово. И лишь мнение одного маленького ершистого остроклюва по-прежнему имело значение. Я потянул дверную ручку и тихо вошел.

Ника стояла у окна, обхватив себя руками за плечи, и разглядывала светящиеся огни по ту сторону. По всей видимости, из-за музыки в наушниках она не заметила моего появления. Свет давала только настольная лампа, цифры на телефоне показывали без четверти восемь, значит, почти все уже разбрелись и рабочий день официально закончен. Не вышло у нас сегодня по-быстрому, впрочем, мы и начали не с утра. Утро… Вспомнил, как доверчиво уткнулась в меня носом Вероника, как я обнял ее, ни секунды не колеблясь, словно могло быть иначе. Даже заметил это лишь тогда, когда жуткая человечка, похожая на инквизитора при исполнении, фыркая, выкатилась из лифта.

Кажется, я нашел ответ на вопрос из последнего пункта своего плана: «покорить человечку —?» Мне хорошо рядом с ней и уютно, всегда. Когда она для меня готовит, когда посапывает, разметав по подушке упрямые, как и хозяйка, кудри, когда выделывается и выпускает коготки, когда смеется сама и смешит меня, когда слушает и помогает, когда успокаивающе гладит по руке, предупреждая об идиотизме окружающих, оставляя при этом за мной право самому сделать выбор, как реагировать. Все просто, дело не в моей благодарности Нике и не в примитивном желании доказать себе, что нет ничего невозможного для Василариэля Эрн Лаолийского, хотя немного и это тоже, не буду кривить душой. Главное спрятано в иррациональной потребности находиться с ней рядом, невзирая на условности и предубеждения. И думаю, я понял, откуда взялась эта потребность.

Подошел к Веронике и обнял, она вздрогнула, поспешно выключая музыку. Я успел разобрать строчку из вчерашней песни — не зря же запоминал текст. Человечка вывернулась из кольца рук и пробубнила:

— Обязательно подкрадываться и пугать?

— Я не скрывался, ты сама уши заткнула. Что играло? — невинно поинтересовался, пытаясь стереть с лица улыбку.

Она смутилась, потом нахохлилась:

— Довольный, да? Словил момент, извлек выгоду? Как там у вас, «тиаро танта»?

— Ник, чего вредничаешь? Я же для тебя старался, ну?

Девчонка с сомнением на меня покосилась:

— Только для меня? На тебя не похоже.

— Спасибо, польщен, — фыркнул я.

Она улыбнулась и спросила, в очередной раз удивляя:

— Скажи, откуда чистокровный эльф знает английский язык? Я голову сломала, как так?

— Что? Ты о чем?

Ника набросила на плечи мохнатую шкурку, подхватила сумку.

— Идем, поздно уже, и есть хочется. По дороге объясню.

Я последовал ее примеру. В лифте она продолжила мысль:

— Ты вчера песню пел не на русском, это было очень неожиданно и странно.

— А, ты об этом. Язык сильно похож на алионский, а я его знаю отлично, как и еще парочку, помимо родного. Так что тут нет ничего загадочного — увидел знакомые слова, провел некоторые аналогии, разобрал текст. Дальше проще, память у меня превосходная. Зануда Гудваэль часами нас в детстве гонял, заставляя запоминать всякие мелочи, а потом предоставлять ему подробные списки.

Никуля смотрела с почти детским, ничем не замутненным восхищением. Еще немного, и я раздуюсь от собственной неимоверности.

— Когда ты рассказываешь о своей прошлой жизни, всегда возникает такое двоякое ощущение, — поделилась она. — Будто книжку читаешь, но при этом вроде и знаешь, что все реально. Не знаю, как описать.

Я пожал плечами. Мы прошли мимо поста охраны и окунулись в холод зимнего вечера, наполненный резкими звуками, запахами и вспышками света. Уже в машине спросил:

— Ты бы хотела там побывать?

— Где, на Терралии?

Кивнул. Ника долго молчала, прежде чем ответить: