Однако утешительный приз Черчилль все же получил. Доступ Великобритании к программе «Тьюб эллойс» был восстановлен, а Рузвельт пообещал, что впредь проект будет осуществляться как совместное предприятие. Не все советники президента обрадовались этому решению. В целом к середине 1943 года начали формироваться два разных видения места Америки в послевоенном мире. Один лагерь, возглавляемый такими людьми, как Джеймс Конант, задумывался о послевоенном «Американском мире», исходя из положения Соединенных Штатов как единственной ядерной державы. Видение Рузвельта было несколько другим: послевоенный мир будут контролировать «четверо полицейских»: США, Китай, Великобритания и СССР. Но Китай едва справлялся с внутренними проблемами, а Советскому Союзу нельзя было доверять. Решение Рузвельта восстановить доступ Великобритании к программе «Тьюб эллойс» было не актом благотворительности, а политической необходимостью. В конце войны ему нужен был надежный союзник, достаточно сильный в военном отношении, чтобы помочь Америке держать весь мир под контролем.

Летом 1942 года до группы польских железнодорожников, работавших на немецкой стройке в Смоленске, дошли слухи о массовом расстреле польских солдат и мирных жителей через несколько месяцев после капитуляции Польши в 1939 году. Однажды днем железнодорожники наткнулись на останки польского солдата, но не нашли доказательств, что русские казнили на этом месте тысячи поляков. Железнодорожники передали свои находки польскому подполью – и так продолжалось до января 1943 года, когда Рудольф-Кристоф фон Герсдорф, немецкий разведчик, узнал о братской могиле в Катынском лесу, в нескольких километрах к западу от Смоленска. Он передал информацию министру пропаганды Йозефу Геббельсу, который сразу же осознал ценность открытия Герсдорфа.

Все казни проводились в восточной части Польши, в советском секторе. Сталину было бы трудно переложить вину на Германию, которая контролировала запад страны. Тринадцатого апреля 1943 года немецкое радио сообщило, что в Катынском лесу, в двадцати километрах к западу от Смоленска, найдены тела трех тысяч польских офицеров, сложенные в двенадцать слоев. Время и погода разрушили останки, но можно было предположить, что большинству погибших было от 20 до 30 лет и все они были расстреляны. Когда число найденных останков достигло 12 тысяч, Геббельс с трудом сдерживался. «Теперь мы сможем использовать обнаружение двенадцати тысяч польских офицеров, убитых ГПУ [Государственным политическим управлением при НКВД], в крупномасштабной антибольшевистской пропаганде», – сказал он.

Увидев редкую возможность представить Германию в позитивном свете, он пригласил комитет Европейского Красного Креста, состоявший из судебно-медицинских экспертов из Бельгии, Болгарии, Швеции, Норвегии, Хорватии, Дании и ряда других стран, для осмотра места казни. Также были приглашены нейтральные журналисты и даже американский пленный полковник Джон Х. Ван Влит. Кремль немедленно обвинил Германию во лжи, и когда польское правительство в изгнании в Лондоне потребовало собственного расследования Красного Креста, Сталин разорвал связи с лондонскими поляками и создал собственное польское правительство в изгнании – «Люблинский комитет».

Поляков, попавших в плен осенью 1939 года, заставили сыграть в настоящую русскую рулетку. На протяжении зимы их подвергали частым допросам и политической агитации со стороны начальников НКВД. Заключенных, проявивших надлежащую «просоветскую» позицию, оставляли в живых. Тех, кого считали «непримиримыми врагами власти» (то есть лишенными настоящего пролетарского духа), расстреливали. Не случайно большинство из 25 700 поляков, которые не пошли на сделку с совестью, были членами польской элиты. Сталин и Лаврентий Берия, которые контролировали происходившее, стремились создать новую, «советскую» Польшу, но прежде, чем создать новый порядок, нужно было разрушить старый.

Летом 1940 года были убиты 22 тысячи польских генералов, адмиралов, профессоров, врачей, юристов, инженеров, журналистов, летчиков и других полноправных граждан. Массовые убийства проводили разными способами в нескольких местах на востоке Польши, а не только в Катынском лесу. К месту расстрела на открытом воздухе поляков часто доставляли сильно избитыми, в вагонах без окон. Прибыв на место казни, они могли в последний раз увидеть белый свет перед тем, как выстрелит палач. Расстрелы в помещении проводили в Смоленске или на пригородной скотобойне в духе «полуденной темноты». Заключенный стоял по стойке смирно, пока сотрудник НКВД проверял его документы, чтобы убедиться, что все в порядке. Советское государство составляло статистику казней так же тщательно, как и статистику сельскохозяйственного производства.

Затем заключенного отводили в камеру, обложенную мешками с песком. Мешки заглушали звук и часто загораживали свет, проникавший через окна. В конце концов заключенному приказывали встать на колени. За исключением Первого мая, в 1940 году убийства продолжались без перерыва, пока не расстреляли всех приговоренных. Когда Красная армия отбила Смоленск осенью 1943 года, Сталин пригласил собственных экспертов, которые пришли к выводу, что поляков расстреляли немцы на раннем этапе операции «Барбаросса». В соответствии с его афоризмом, «в военное время правда настолько ценна, что на страже ее безопасности всегда должна стоять ложь». Черчилль встал на сторону Сталина. «Мы, безусловно, будем категорически противодействовать любому расследованию Международного Красного Креста или любого другого органа», – заявил он. Рузвельт также был готов закрыть глаза на произошедшее. Он сказал: «Я склонен думать, что премьер-министр Черчилль найдет способ убедить польское правительство в Лондоне действовать более мудро».

Гитлер был в курсе обвинений и контраргументов, циркулировавших вокруг Катынской резни, но весной 1943 года его мысли занимал Курск – промышленный город в сельскохозяйственном регионе на юго-западе СССР. После провала в Сталинграде от одной лишь мысли о нападении на другой крупный российский город у Гитлера начинались желудочные колики. За последние несколько лет Германия потеряла почти два миллиона человек, и среди погибших было множество солдат в возрасте 25–30 лет, которые принесли Германии победы в 1941 и 1942 годах. Все чаще их место занимали пятидесятилетние мужчины и шестнадцатилетние мальчишки.

Мнения немецкого командования по поводу начала летнего наступления также разделились. Против операции выступил Хайнц Гудериан, который у Дюнкерка загнал британцев и французов в море и в настоящее время был генералом бронетанковых войск. В мае Гудериан предупредил Гитлера, что Красная армия за последние несколько месяцев укрепила свои позиции вокруг Курска, увеличив число противотанковых орудий, танковых ловушек, колючей проволоки, фугасов и артиллерийских расчетов. «Как вы думаете, сколько людей вообще знает, где находится Курск? – спросил он Гитлера. – Всему миру наплевать, захватили мы Курск или нет». Другие противники так называемой операции «Цитадель» напоминали, что до поражения Германии в Северной Африке оставалось всего несколько недель, и говорили о тяжелейших потерях в ходе операций «Барбаросса» и «Блау». Провал под Курском мог сделать немецкую армию слишком слабой для проведения дальнейших наступательных операций.