Болгарии солдаты повстречали болгар, увидели несчастье порабощенного народа. Нас везде встречали как освободителей… Там болгары ждут нас с надеждой, ждут как освободителей… Наши воины поняли, что болгары им как братья. Вот откуда берется источник моральной силы нашего солдата.

— Но никто даже не заикается о свободе Болгарии, — с укором произнесла Софья Петровна.

— Да, вы правы. О ней не говорят, и даже в некоторых кругах замышляют нечто предосудительное… В правительство направлено предложение послать в Болгарию эмиссаров для набора переселенцев. Графу Воронцову нужны свободные рабочие руки — моряки для торговых судов, корабельные мастера, земледельцы, виноградари…

— Но это не является решением вопроса, — сказал Александр Иванович. — По моему мнению, Болгария в результате нынешней войны должна получить независимость. Потом будет поздно.

— Но Болгария находится практически в центре турецкой империи, — возразил Стройников.

— Я уверен, что болгарский народ заслуживает того, чтобы о нем подумали. Ведь эвакуировать целый народ за пределы его собственного отечества, пусть и для спасения от поработителей — это полный абсурд. В Северной Болгарии мы находили полностью опустевшие села. Власти принудительно переселяли их жителей за Балканский хребет. А после его пересечения через несколько месяцев нам предстоит настоящая встреча с болгарским народом. Он поднимется повсеместно. И с полным правом…

Служанка внесла новые блюда. Высокая, стройная, румяная, с приятными чертами, она проворно и бесшумно сновала между кухней и гостиной.

— Она болгарка, — сказала Софья Петровна. — Калина — жена одного из ваших артиллеристов. — Она повернулась к Александру Ивановичу. Тот кивком подтвердил. — Ее семейство переселилось сюда лет двадцать назад. Все их село было спасено от кирджалиев капитаном одного русского корабля, который искал укрытие от шторма в тихом заливе, и в результате спас сельчан, живших на берегу.

— Интересно, — отозвался адмирал. — Хорошо поступил этот капитан, но с такими частичными проявлениями помощи настоящего результата не достичь.

Хозяйка Клавдия Ивановна постаралась перевести разговор на другую, не военную тему. Она заговорила о последних новостях, касавшихся новых театральных постановок, которые дошли из Петербурга и Москвы с немалым опозданием. Затем она всплеснула руками и, загадочно усмехнувшись, сказала, что подготовила настоящий новогодний сюрприз: гадание. Есть такой народный обычай: в новогоднюю ночь заглянуть в неведомое, попытаться раскрыть тайны судеб.

— Вы привели ворожею? — обрадовался Стройников, так как до этого момента вечер представлялся ему достаточно скучным. — Да, сейчас это модно.

— Мне сестра написала, что петербуржцы сходят с ума по одной гадалке, Феклой ее зовут. Даже и в княжеские дома ее приглашают, — оправдывалась Клавдия Ивановна.

Карл Христофорович пожал плечами. Он был совершенно не в курсе намерений своей супруги.

— Гадалка — это мать нашей Калины, болгарка, — сказала хозяйка. — В молодости она умела танцевать на раскаленных углях. Мне не понять, как это возможно, но она уверяет, что так и было. А научилась она от своей матери.

— Я уважаю народные обычаи, — усмехнулся адмирал. — Особенно если они не поддельные. Ну что ж, давайте посмотрим на вашу нестинарку. В Болгарии так называют женщин, которые ходят по раскаленным углям. Дипломат Иван Батианов рассказывал мне о них.

Клавдия Ивановна привела высокую суховатую старушку, облеченную в черные одежды. Ее лицо прикрывал черный же платок. Калина внесла разожженный мангал (женщина гадала на углях), сковородку с расплавленным оловом и серебряный сосуд с водой. Старушка присела у низенького столика с мангалом. Погасили большинство свечей, и в гостиной стало тихо и таинственно. Испытательный взгляд гадалки остановился на гостях.

— Пропустим дам вперед, — предложил Стройников.

— Нет, первым будешь ты. Буду гадать на тебя и твоего приятеля. Вы связаны… почему, не знаю… но связаны.

Стройников посмотрел на Александра Ивановича и подмигнул ему. Все это виделось ему смешным, даже сумасбродным, но и бескрайне забавным.

— Может мы, не зная того, являемся братьями?

Гадалка не ответила, взяла сухонькими пальцами уголек, покатала его в ладонях и, пришептывая что-то, опустила в сосуд с водой. Тот зашипел и с треском лопнул. Она взяла второй и тоже бросила его в воду. Он буйно зашипел, но остался целым. Старушка нахмурилась, губы ее продолжали шевелиться, она зачерпнула ложечкой олово и вылила его в воду. Затем она повторила это. После того как пар рассеялся, гадалка вытащила два кусочка олова и внимательно осмотрела образовавшиеся формы.

— Что-нибудь дурное мне нагадалось, бабка? — нетерпеливо, с насмешкой, спросил Стройников. Веселым тоном голоса он старался прикрыть свое смущение и всмотрелся в причудливые формы застывшего олова.

— Ты с одной стороны…. Он с другой. Около тебя чалмы… дьяволы вокруг тебя… ты зовешь своего приятеля, но тот не приходит… твой кусочек олова стал похож на полумесяц, его — на лодку. С ней он уходит от тебя и от чалмоносцев. Лодка его поднимается высоко… она стоит на белом камне и видна издалека… светит как солнце… Когда предсказательница льет олово на Васильев день[27], она не ошибается. Олово не лжет. Держите свои талисманы. — И она подала офицерам оловянные камушки.

Камушек Стройникова напоминал полумесяц, а доставшийся Александру Ивановичу имел весьма неопределенную форму, и только человек с богатым воображением мог увидеть в нем лодку, камень или солнце.

Напевным голосом старушка обратилась к Стройникову:

— В сердце твоем гнездится страх. Из-за него лопнул твой уголек. Страх тебя поставит под полумесяц. А он, — показала она взглядом на Александра Ивановича, — не придет к тебе. Его сила и храбрость изумит свет. Случится что-то невиданное и неслыханное. Что это будет? Не знаю. Так говорит олово, а олово не лжет.

— Ложь все это, лжет твое гадание, если оно говорит, что я пуглив, — с возмущением сказал Стройников и бросил талисман в подол гадалки.

— Семен Михайлович, но это же шутка, просто забава, поймите, дорогой друг, — попыталась смягчить его обиду Клавдия Ивановна.

— Разумеется, я не обращаю на это внимания, — ответил тот, сдерживая подступивший гнев. — Послушаем и другие предсказания.

Гадалка предсказала Клавдии Ивановне и Карлу Христофоровичу перемену в жизни. Они пустят корни далеко отсюда, в чужой земле… Адмиралу предстоял дальний путь, но не по морю, а по суше, путь, сопровождаемый бурями и черными тучами… Для Софьи Петровны предсказание вышло путанным и бессмысленным. Ее уголек вызвал настоящую бурю в серебряном сосуде, а олово разбрызгалось каплями.

Клавдия Ивановна искренне пожалела о своей злополучной идее. Романтика гадания превратилась в угрозу. Настроения упали, и хозяйке пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть их к праздничному уровню. Полночь гости встретили с бокалами, полными шампанским…

— Клава, прошу тебя открыть окно и впустить новый год! — воскликнул Карл Христофорович.

Звенел хрусталь… Звучали сердечные пожелания… Крепкие рукопожатия, объятия, поцелуи…

Ночь гремела орудийными залпами