– Благодарю вас, господин полковник, – сказала Амалия искренне. – Вы очень мне помогли. По правде говоря, не знаю, что бы я делала, если бы не вы!

«АЛЕКСАНДР ПРИЕХАТЬ НЕ СМОГУ СРОЧНОЕ ДЕЛО ВМЕСТО МЕНЯ БУДЕТ ДЯДЯ КАЗИМИР С ПИСЬМОМ ДЛЯ ВАС РАССКАЖИТЕ ЕМУ ВСЕ АМАЛИЯ КОРФ»

Александр Богданович Зимородков с досадой скомкал телеграмму и сунул ее в карман. Он договорился встретиться в ресторане с Казимиром Браницким в пять, а была уже половина шестого. За стеной кто-то все время хихикал, и посторонние звуки мешали Зимородкову сосредоточиться. Кроме того, как человек, привыкший быть пунктуальным, он не любил, когда другие опаздывали.

Придя в ресторан, он попросил отдельный кабинет, и, так как для полиции в том заведении все время оставляли один – для разных случаев, секретных и не очень, – его просьба была выполнена беспрекословно. Однако теперь было уже без четверти шесть, а Казимира все не было.

Наконец в коридоре послышались голоса, официант распахнул дверь, и дядя Амалии, потирая ручки, вкатился в кабинет.

– Прошу прощения, подзадержался! – промычал Казимир, глядя на часы. – Отправился в одно… гм… местечко… а там компания, стали уговаривать в карты перекинуться… Насилу ушел, клянусь честью. – Он сел на стул и улыбнулся собеседнику. – Вот-с, прибыл по распоряжению племянницы…

– Письмо, – тихо напомнил Саша.

– Ах да, – встрепенулся Казимир, – письмо… – Он полез в один карман, в другой, нахмурился и стал перерывать все карманы подряд. Наконец письмо обнаружилось в кармане брюк, уже изрядно помятое. Саша вскрыл его и углубился в чтение, а Казимир стал изучать меню, поглядывая на своего собеседника.

Внешне Александру Зимородкову было около тридцати лет. Это был коренастый брюнет с лицом, которое поначалу могло показаться угрюмым, но которое замечательно оживляла улыбка, и тогда становилось понятно, что угрюмость – лишь следствие замкнутости, то ли врожденной, то ли ставшей профессиональной привычкой. У него были крупные, резкие черты лица; верхняя губа рассечена поперечным шрамом, который плохо зажил и который не скрывали даже темные усы. Он дочитал письмо Амалии до конца и нахмурился.

– Странное дело, очень странное… – проговорил он. – Значит, вы нашли чемодан с рукой и ногой?

От ужаса, что племянница все-таки выдала его и написала о нем высокому полицейскому чину, Казимир даже выронил меню.

– Я? Ну да, конечно же, я. Но я ни в чем не виноват… Чемодан был очень похож на мой, ну просто до ужаса похож! Как две капли воды!

– И фальшивая пятерка была в сюртуке? – продолжал Зимородков.

– Синенькая? Да… верно.

Александр Богданович вздохнул. Казимир воспользовался передышкой, чтобы нырнуть под стол и поднять меню, причем едва не утащил на пол скатерть со всем, что на ней стояло.

– Случай не единственный, – сказал наконец Зимородков.

– Что, простите? – насторожился Казимир. – Вам уже попадались чемоданы с руками и ногами?

– Нет, это все вздор, – отмахнулся Александр Богданович. («Ничего себе вздор – целых два смертоубийства», – подумал Казимир, но возражать не стал.) – Я о фальшивых деньгах. Несколько лет назад Министерство финансов заметило, что кто-то производит фальшивые ассигнации очень хорошего качества, практически не отличимые от настоящих.

– Пятирублевые? – Казимир, как и Амалия, обладал способностью все схватывать на лету.

Зимородков усмехнулся и покачал головой.

– В том-то и дело, что не только. Ассигнации были разного достоинства – от пятирублевых до сторублевых, так что ущерб казне, сами понимаете, был нанесен немалый. Судя по всему, тут поработали настоящие мастера своего дела. Мы сначала подумали на варшавских, это их специальность – подделывать деньги, так уж повелось…

Казимир почувствовал нечто вроде национальной обиды, однако уже в следующее мгновение решил, что подделывать деньги не каждому дано, не то что какую-нибудь старушку-процентщицу топором ухлопать. И вообще, раз поляки в области изготовления фальшивых ассигнаций оказались впереди всех, надо этим гордиться. А посему он расправил плечи и стал слушать дальше.

– В Варшаву[34]были отправлены соответствующие распоряжения, и там сразу же арестовали всех аферистов, когда-либо замеченных в подделывании денег. Нуте-с, казалось бы, дело сделано… но следствие показало, что все задержанные господа были ни при чем. Они мирно занимались своими обычными делами – шантажом, сводничеством, ограблениями и прочим, – но никто из них не имел касательства к тем фальшивым ассигнациям, о которых мы говорим. Так что следствие оказалось в тупике… в котором и пребывает до сих пор. Хотя розыски были проведены, уверяю вас, немалые.

– Понятно, – вздохнул Казимир. – А как деньги можно отличить от настоящих?

Зимородков усмехнулся.

– То-то и оно, что никак. Я же говорю вам, бумажки оказались отменного качества, разве что краска немного подкачала. Но, согласитесь, не будешь же каждую ассигнацию водой проверять…

Казимир кивнул с умным видом, а про себя подумал, что не отказался бы иметь в своем распоряжении такой вот станочек, который производит банкноты по щучьему велению, по казимирчиковому хотению. Конечно, подобная мысль была не к лицу дворянину и потомку крестоносцев, зато она вполне подходила человеку свободному, каким любил представлять себя дядя Амалии.

– И тут – странная история с чемоданом, в которую вы оказались замешаны… – Зимородков вздохнул. – Значит, там были части двух тел, мужского и женского?

Казимир поежился и почувствовал, что даже малость потерял аппетит.

– Да. То есть моя племянница так сказала. Я-то их, сами понимаете, не рассматривал.

– И она думает, что по метке на сюртуке сможет найти его хозяина? – допытывался Зимородков.

– Н-ну, – промямлил Казимир, – она надеется… то есть рассчитывает…

– Передайте ей все, что я вам рассказал, – проговорил полицейский. – В конце концов пятерка еще ничего не доказывает. Может быть, здесь мы имеем дело с обыкновенным убийством, а может быть, напали на след тех фальшивомонетчиков и наконец-то поймем, кто стоит за аферой. Только, пожалуйста, предупредите Амалию Константиновну. – Зимородков подался вперед. – Там, где речь идет о подделке денег, замешаны обычно очень влиятельные интересы. И расследовать такие дела во много раз опаснее, чем обычные убийства. Изготовление фальшивых денег карается беспощадно, и оттого те, кто идут на подобное, изворачиваются как могут, чтобы не попасться. Если речь и впрямь идет именно об этом, ваша племянница очень сильно рискует. Я бы предпочел, чтобы она постоянно держала меня в курсе происходящего. Потому что, если с ней что-то случится, я уже не смогу ей помочь. Надеюсь, Казимир Станиславович, вы ей в точности мои слова передадите.