Но вот и ее черед. Откинув мокрый капюшон, она подождала, пока луч прожектора минует ее, и ступила на мост. На вид непрочный, но ведь выдержал крепких мужчин, значит, и ее выдержит.

Судорожно вцепившись в веревку, она сделала первый шаг. Мост тут же закачался. Изабель глянула на бурный поток в ста футах под ногами. Стиснув зубы, она осторожно переступала с доски на доску, пока не оказалась на испанском берегу. Стремительно присела, луч прожектора прошел над головой. Изабель пробралась мимо поста, вскарабкалась вверх по обрыву и нырнула в кусты, где ее уже ждали спутники.

Эдуардо отвел их в укромный уголок за насыпью и тут позволил отдохнуть.

Взошло солнце. Изабель сонно моргнула, просыпаясь.

– А здесь неплохо, – прошептал Торри.

Изабель огляделась. Они лежали в какой-то придорожной канаве, укрытые от посторонних глаз полоской деревьев.

Эдуардо протянул бурдючок с вином. Он так и сиял.

– Это за вами. – Он показал на дорогу, по которой катила девушка на велосипеде. А за ее спиной в солнечном свете сверкал белоснежными стенами городок – словно картинка из детской книжки: башенки, часы, церковные шпили. – Альмадора отведет вас в консульство в Сан-Себастьяне. Добро пожаловать в Испанию.

Изабель мгновенно забыла и об усталости, о боли в стертых ногах, и о страхах, сопровождавших на каждом шагу.

– Спасибо, Эдуардо.

– В следующий раз будет нелегко.

– И в этот раз было нелегко.

– Сейчас они нас не ждали. Но скоро будут.

Да, он прав. Им не пришлось прятаться от немецких патрулей и сбивать со следа собак, да и испанцы на посту были беспечны и спокойны.

– Но когда вы приведете еще летчиков, я буду на месте, – пообещал он.

Изабель благодарно кивнула и обернулась к мужчинам, измотанным не меньше, чем она:

– Пойдемте, мсье, нам пора.

Они поздоровались с девушкой, которая терпеливо дожидалась их в сторонке, и Альмадора повела компанию какими-то задворками, через лабиринт улочек и переулков, пока они не остановились наконец перед роскошным, карамельного цвета зданием в Парте Вьехо – старинном районе Сан-Себастьяна. Издалека доносился плеск волн.

– Спасибо, – поблагодарила она девушку.

– De nada[5].

Черная дверь, покрытая лаком.

– Нам сюда, – решительно сказала Изабель, поднимаясь по каменным ступеням. Трижды постучала, потом позвонила. Появившемуся на пороге человеку в строгом черном костюме она сказала: – Мне нужно видеть британского консула.

– Он вас ожидает?

– Нет.

– Мадемуазель, консул занят…

– Я привела из Парижа пилотов королевских ВВС.

Глаза привратника округлились.

Маклей выступил вперед:

– Лейтенант Торренс Маклей, королевские ВВС.

Остальные последовали его примеру, тоже назвав себя.

Дверь широко открылась. И вот уже Изабель сидит в неудобном кожаном кресле, а какой-то мужчина недоверчиво смотрит на нее из-за стола напротив. Летчики выстроились рядом с ней.

– Я доставила из Парижа ваших сбитых летчиков, – доложила Изабель. – На юг страны мы добрались поездом, а затем прошли через Пиренеи…

– Пешком?

– Ну, пожалуй, лучше назвать это походом.

– То есть вы пешком преодолели Пиренеи, перейдя из Франции в Испанию. – Он откинулся в кресле, лицо его выражало недоверие.

– В будущем я готова повторить этот путь. Чем больше вы будете бомбить, тем чаще будут сбивать ваши самолеты, и летчиков надо спасать. Для этого нам нужна помощь. Деньги на одежду, документы, продовольствие для них. И кое-что для тех, кто предоставляет нам убежище по пути.

– Вы могли бы позвонить М19, – вступил Маклей. – Они оплатят все, в чем нуждается группа Жюльет.

Человек за столом ошеломленно качал головой:

– Хрупкая девушка ведет военных летчиков через Пиренеи. Неужели чудеса еще возможны?

– Это точно чудо, сэр, – ухмыльнулся Маклей, покосившись на Изабель. – Я ей говорил ровно то же самое.

Выбраться из оккупированной части Франции – дело трудное и опасное. Попасть обратно – по крайней мере, для двадцатилетней улыбчивой девушки – сущие пустяки.

Спустя несколько дней после прибытия в Сан-Себастьян, после бесконечных совещаний, докладов и отчетов, Изабель уже сидела в поезде, идущем в Париж, на деревянной скамье в вагоне третьего класса и любовалась долиной Луары. Чертовски холодный вагон был забит болтливыми немецкими солдатами и запуганными французами, которые жались на своих местах, не поднимая голов, покорно сложив руки на коленях.

У Изабель с собой были кусок сыра и яблоко, но, хотя она проголодалась, сумочку открыть не решалась. Ей казалось, что она и так обращает на себя внимание в этих вытянутых коричневых штанах и шерстяном жакете. Щеки обветрены и исцарапаны, сухие губы потрескались. Но подлинные изменения произошли внутри. Гордость за выполненное задание, за то, что ей удалось в Пиренеях, изменила ее, Изабель стала взрослой. Впервые в жизни она точно знала, чего хочет.

Она встретилась с агентом М19, они разработали маршрут очередного побега из Оккупированной Зоны. Она была их первым связным – под псевдонимом Соловей. В сумочке под подкладкой спрятаны сто сорок тысяч франков. Хватит, чтобы подготовить безопасные убежища, купить провизию и одежду для сбитых летчиков и тех, кто приютит их по пути. Она пообещала связному Иэну (псевдоним Вторник), что скоро приведет еще английских военных. «Соловей запел». Эта телеграмма Полю стала самым значительным событием ее жизни.

В Париж она прибыла незадолго до комендантского часа. Промозглый осенний город под хмурым серым небом. Ветер резвился в голых ветвях деревьев, гонял мусор по пустым улицам, хлопал навесами.

Она сделала крюк, чтобы пройти мимо своей старой квартиры на авеню де Ла Бурдонне, и здесь на нее неожиданно нахлынула… тоска, наверное. Так близко дом, такой родной теперь, но войти – и повидаться с отцом – нельзя. Запрещено с того момента, как начал функционировать маршрут спасения. Им опасно встречаться. Изабель направлялась на конспиративную квартиру: разномастные стулья, стол, матрас на полу, холодильник, в котором нечего охлаждать. Оставшийся от прошлых жильцов ковер, насквозь провонявший табаком, стены в пятнах плесени.

У входной двери она помедлила, огляделась. Пусто и темно. Изабель вставила ключ, повернула, раздался щелчок – и тут ее охватила тревога: что-то не так. Чужая тень, посторонние звуки, металлическое позвякивание из соседнего бистро, закрытого еще месяц назад.

Она медленно обернулась, вглядываясь в полумрак тихой улицы. Там и сям припаркованы военные грузовики, из окон оставшихся кафе падают на мостовую треугольнички света; внутри можно различить силуэты военных. Во всем когда-то оживленном квартале сейчас запустение и уныние.