– Блядь… – выругался биомант, – опустить оружие! Отдайте ему то, что он хочет, и пусть просто проваливает!

Служащие послушались, опустили оружие.

– А теперь еще скройтесь с глаз моих, – проговорил я.

Солдаты растерянно переглянулись.

– Делайте, что он говорит! – схватившись за плечо, простонал биомант.

Служащие быстро покинули помещение. В корпусе не осталось ни одного вооруженного человека. Я отпустил руку биоманта. Он тут же распрямился, злобно посмотрел на меня.

– Давай быстрей. Только не попадайся мне на глаза!

– Спасибо, – взглянув на него исподлобья, холодно сказал я.

Бормоча под нос что-то невнятное, биомант удалился.

Я осмотрел все: кучи, контейнеры, тела которые были в корпусе. Вали я, так и не нашел. Мне стало горько. По всей видимости, я не успел. Тело девушки сожгли в печи. Странно, но после того как воспоминания Стаса о сестре открылись мне, я стал испытывать к ней совершенно родственные чувства.

Это пугало. Казалось, его память постепенно вливается в мою личность, делая меня немножко Стасом. Или, вернее сказать, сильно улучшенной версией Стаса. Мне это не нравилось. Я не знал, к чему может привести этот процесс.

Я чувствовал скорбь по девушке, и вину за то, что не смог ее спасти. Об этом нельзя было говорить. Это нельзя было показать. Я стану держать это, как ношу, только мою ношу.

И все же, я надеялся похоронить девушку, как подобает. Нет, не для того, чтобы облегчить собственный душевный дискомфорт. Это было нужно, потому что теперь она была для меня сестрой.

Я возвращался в палату. В коридоре встретился с рыженькой.

– Ваш отец пришел в себя, – проговорила она, испуганно пряча глаза.

– Спасибо за хорошую новость, – я улыбнулся.

Девушка настороженно посмотрела на меня.

– К тому же, – она забавно хлопнула глазками, – в приемном покое вас ожидает человек.

– Кто именно?

– Не знаю, – девушка пожала плечиками, – я не видела. Мне передали.

– И спасибо вам за информацию, – я улыбнулся еще раз, – вы мне здорово помогаете.

Девушка, кажется, хотела что-то мне сказать, но я зашагал в палату отца.

Заглянул внутрь. Он был один. Лежал на кровати, опутанный проводами, какими-то трубками.

Василий отвернулся. Он сосредоточенно смотрел в окно. Явно о чем-то думал.

– Привет, претор, – подал голос я.

Он взглянул на меня.

– Здравствуй, Сергей.

– В таких местах лучше не стоит называть меня настоящим именем, – проговорил я. Странно, но мое собственное имя прозвучало для меня каким-то чужим.

– Ты прав. Проходи.

– Ну как ты? – я сел на стульчик у его кровати.

– Неплохо. Намного жаль руки, – он приподнял перемотанную окровавленном бинтом культю.

– Полагаю, твоя карьера в ордене закончена, – серьезно сказал я.

– Я что-нибудь придумаю, – ответил Василий, его взгляд, казалось, был направлен в никуда.

Пару минут мы помолчали.

– Как ты убил ее? – внезапно сказал претор, – я бился с ней. Этот противник был явно тебе не по зубам.

– Ну, как видишь, – я пожал плечами, – справился. Не без проблем, конечно, – я поднял загипсованную кисть, показал Василию.

– Ничего, – он взглянул на меня, – биомантия отлично сращивает кости. Через пару дней будет как новая. Правда, – он поджал губы, – конечности, потерянные магическим образом, отращивать она не умеет.

Помолчали снова. Было ясно, что Василию трудно говорить со мной.

– Они будут мстить, – начал Василий, – не забудут. Каждый одержимый дается отрицателям огромным трудом. Они так просто не оставят этого. Сейчас – залягут. Не станут лезть на рожон. Но потом… В будущем. Вернут втрое больше.

– Я буду готов.

– Надеюсь.

Снова пауза.

– Сегодня у тебя суд поединком.

– Придется идти, – улыбнулся я, – ты сам втянул меня в эту чертовщину.

– Ты не сможешь сражаться.

– Что-нибудь придумаю.

Претор некоторое время смотрел мне в лицо.

– Хорошо, – он опустил глаза, – что с Валентиной? – внезапно спросил он.

– Погибла.

– Жаль ее. Пострадала из-за…

– Давай не будем об этом, – прервал я. – Ладно, меня кто-то ждет в приемном покое. Я пойду.

Я направился к выходу.

– Стас?

Я обернулся.

– Спасибо тебе, – начал Василий, – ты сделал многое вчера ночью. Я был неправ. Ошибался. Нужно было рассказать тебе все немедленно. Но, - он как-то странно замялся он, – у меня к тебе есть еще одна просьба. Надеюсь ты не откажешь.

– Какая?

– Ирина, – он опустил глаза, – осталась у отрицателей. Я хочу отыскать ее, спасти. Когда поправлюс. Но боюсь, не справлюс один. Ты поможешь мне?

Я не ответил, только улыбнулся и сдержанно кивнул.

***

В приемном покое ожидал Лавр Петрович Сталиков, адвокат Дюраана младшего.

– Здравствуйте, – сказал я, как-то приветливее, чем собирался, – принесли повестку в суд?

– Нет, мой господин, – поздоровавшись поклоном, ответил Лавр Петрович, – мы слышали, что вы с отцом подверглись нападению неизвестных в нижнем городе. Знаем, что ранены и проходите лечение здесь.

– И что?

– Я пришел, – Лавр Петрович забавно задрал острый подбородок, – чтобы передать вам слова моего молодого хозяина.

– Я слушаю, – со спокойным интересом сказал я.

Лавр Петрович открыл портфель, достал из сумки странного вида бумагу, напоминающую свиток. Посередине он был перехвачен красной ленточкой с золотой строчкой. Лавр Петрович развернул его.

– Кхм-кхм, – он прочистил горло, – Мы, Сергей Павлович Дюраан, из рода Дюраанов, имеем сказать следующее…

Весь этот ритуал выглядел презабавно. Он был настолько официален, что даже нелеп. Я с трудом сдержал улыбку.

– … следующее, сегодня вечером, между мной и Станиславом Васильевичем Малининым из рода Малининых, должен был состояться сословный суд поединком.

В связи с тем, что накануне, ночью, Стас Васильевич Малинин получил серьезные травмы и не может участвовать, ввиду них, в поединке на равных со мной, ходатайствую перед сословным судом, перенести суд на понедельник, до выздоровления оного Стаса Васильевича, ибо в том, чтобы убить раненного, нет чести!

– Ага, – задумался я, – суд переносится?

– Да, мой господин.

– А откуда вы узнали про нападение?

– Так, все все знают, – пожал плечами Лавр Петрович.

Вот блядь… Теперь хлопот не оберешься. Нужно что-то с этим делать.

Я