Ну а в августе, почти на весь месяц до сентября, отец снова забрал меня с собой на рыбалку. На этот раз его новая бригада рыбаков из рыбкоопа работала на Большом Вилюе – видимо, там им выделили промысловый участок. Палатку поставили прямо на берегу озера-лимана на Перевалке, куда подходила дорога из Новой Тарьи. Рыбу ловили закидным неводом, и обычно все с утра уезжали на работу, а я оставался один в палатке и занимался своими делами. Приключений было достаточно. Однажды забрёл в труднопроходимые заросли кедрового сланника – привлекли зелёные ещё шишки, в которых были совсем мягкие, недозрелые орешки, где вместо маслянистых ядрышек еще было сладковато-терпкое молочко. Уже набрал полные карманы смоляных шишек и не заметил, как потревожил осиное гнездо. Эти чёрно-жёлтые полосатые твари роем налетели на меня, а от них не так-то просто убежать через стелющиеся заросли сплошного кедрача, где каждая гибкая ветка как будто так и норовит спеленать твои ноги. В общем, осы тогда так крепко разделали мне затылок, что напрочь отбили охоту ещё раз соваться в облюбованные ими владения.

А вот другое приключение было поинтереснее. Однажды я увидел недалеко от берега плавающую утку. Какое-то время я просто наблюдал, как эта чёрная длинношеяя утка с оранжевыми косичками на голове ныряет надолго в воду, а на поверхности появляется уже в другом месте, причём даже нельзя было угадать, где она именно снова появится. Потом меня вдруг одолел настоящий охотничий азарт. Потихоньку я пробрался в палатку, взял отцовское двуствольное ружьё, зарядил его дробовыми патронами из висевшего рядом над кроватью патронташа и начал подкрадываться поближе к берегу. Это мне удалось нетрудно, поскольку почти у самого уреза воды вдоль берега были установлены вешала из длинных жердей, на которых сушились рыбацкие сети. Так что я подкрался незаметно совсем близко к воде. Раньше я стрелял только один раз и из винчестера, который одной рукой держал отец, смягчая отдачу при выстреле, но видел не раз, как стреляет по уткам он сам из ружья. И вот попробовал и я: прицелился, как он меня учил, и нажал сразу на два спусковых крючка. Отдача оказалась для меня, двенадцатилетнего пацана довольно сильная, да я ещё, видно, недостаточно крепко прижал приклад ружья к плечу. Одним словом, я отлетел в одну сторону, а ружьё – в другую. Хотя плечо моё достаточно сильно болело от удара приклада ружья при отдаче, но радости моей не было предела: первый мой охотничий трофей лежал неподвижно на спокойной глади озера метрах в двадцати от берега, уронив чёрную головку на длинной шее в воду. Был конец лета, и вода уже стала холодной, но я всё же не удержался и сплавал за своей первой добычей. Это оказался крохаль, который вечером был уже в супе, хоть как-то разнообразив наше скудное меню в полевых условиях. И самое удивительное, отец принял эту мою первую самостоятельную охоту как само собой разумеющееся, даже тени неудовольствия не мелькнуло на его лице, только посоветовал покрепче прижимать приклад ружья к плечу.

Как-то раз к нам приехал из Тарьи Юра Горященко. У него были свои сети, и он собирался здесь немного заготовить рыбы на зиму для своей семьи. Мы спустили на воду небольшую лодку, которую нам уступили на время рыбаки, и отправились на собственный промысел. Был уже вечер, и было удивительно красиво вокруг. Тёмные сопки по берегам, тёмное зеркало озёрной глади, и на нём, то тут, то там, стрелы разводов на гладкой воде, оставляемые плывущими у поверхности небольшими косяками крупной рыбы. Мы выставили сети, но эти рыбьи косяки, по три-пять особей в каждом, зряче обходили их к нашему великому сожалению. Юра горячился, шептал мне:

– Сейчас мы им устроим Сталинград…

И мы начали заворачивать одну из поставленных сетей в кольцо, надеясь окружить снующие совсем рядом косячки рыбы. Но все наши потуги обдурить ушлую рыбу оказались тщетными. И только когда совсем сгустились сумерки и на темнеющем небе всё ярче стали загораться звёзды, в наших сетях начались всплески запутавшихся рыбин. Наверное, десятка полтора-два крупных, ещё в серебряной чешуе кижучей, видно, лишь недавно зашедших в пресную воду с моря, мы выпутали в тот памятный вечер из сетей. Юра был очень доволен таким уловом. Утром он уехал с добычей на рыбкооповской машине, ежедневно забиравшей улов собственной бригады рыбаков.

Юра потом приезжал ещё несколько раз, чтобы заготовить на зиму рыбы в достаточном количестве – тогда ещё здесь на этот счёт не было каких-либо запретов или ограничений для местных жителей. Но рыбачил он уже без моего участия: начался сентябрь, и я пошёл в свой шестой класс. Но и там мне не было скучно. Начались новые предметы – геометрия, алгебра, физика, и было очень интересно постигать новые науки. Тем более, что идущая на класс старше меня Нина Горященко довольно здорово насторожила меня своими жалобами на то, что новые разделы математики для неё оказались просто непостижимыми. Поэтому я сразу же принялся за эти предметы основательно. И не пожалел, обнаружив сразу, что каждое математическое правило или теорема практически вытекают из предыдущих, и поэтому ничего в математике нельзя пропускать мимо своего внимания, чтобы не заблудиться напрочь в её таинственных дебрях. И это потом стало уже моим непременным правилом, поэтому до конца учёбы в школе по всем математическим предметам у меня были всегда только «пятёрки».

Но были в школе и другие интересные дела. Например, уборка клубней на картофельном поле местного рыбкоопа. Причём, при наличии одного весьма существенного нюанса. Нас как старшеклассников несколько раз выводили на это поле, расположенное за мелководной лагуной на перешейке полуострова Крашенинникова на пологом склоне справа от дороги, ведущей к базе дизельных в ту пору подводных лодок. Конечно, копаться в сырой земле, выбирая после копалки из неё грязные клубни, было не очень-то интересно, но вместе с ними через решета копалки высыпались на поверхность поля настоящие обсидиановые наконечники для стрел и копий. Этих довольно острых и правильных по форме изделий из чёрно-коричневого вулканического стекла были целые россыпи, и мы, школяры, уже хорошо познакомившиеся с древней историей, с неподдельным азартом набивали свои карманы этими удивительными предметами далёких времён. Не знаю, что было на этом поле в первобытные времена, мастерская древних умельцев или кровопролитное сражение племён былых аборигенов. Никто нам тогда и в школе не мог ничего вразумительного сказать об этом. Однако несколько таких маленьких наконечников ещё