Донован наблюдал, как она опытной рукой управляет лапками-флипперами в игре Балли Уильямса «Доктор Кто» – самой любимой его игре. Господи, какая же она сексуальная – ее глаза горят, следя за металлическим шариком, из ее рта вырываются беззвучные оха и ахи, а ее груди под футболкой так и колышутся, когда она увлекается игрой.

То, что Блейк продолжал выигрывать, когда совсем рядом с его руками находилось такое искушение, говорило об истинной силе его характера. Руками… Его руками… Его руки накрывают ее груди и ласкают…

– О нет! – воскликнула Дреа, отвлекая Блейка от не слишком целомудренных мыслей. – Это же экстра-шарик. Сильно я напортачила в последней игре. Что я делаю не так?

Усмехнувшись, Блейк приблизился к ней сзади.

– Ты сможешь сделать это. Я помогу.

– Хорошо. – Она говорила почти шепотом, словно моля его подойти еще ближе.

Донован накрыл ладонями ее руки, лежавшие на кнопках по бокам пинбол-машины. Как же приятно было прикасаться к ней! Слишком приятно. Легкое прикосновение к ее мягкой коже обожгло его ладони. Ему понадобилась вся сила воли, чтобы не прижаться к ней сзади, не надавить на нее чреслами.

«Сосредоточься на игре, приятель!» Блейк вздохнул – забудь о соблазне! – и отправил себя в Би-зону.

– Вместо того чтобы наблюдать, куда катятся шарики, – проговорил он, наклоняясь над ее плечом, – сосредоточься на флипперах. – По-прежнему направляя своими руками ее руки, он нажал на кнопку, когда шарик подкатился к выходу. Флиппер толкнул шарик, и тот покатился, добавляя Блейку очередную тысячу очков.

– Угу! – Однако, похоже, Энди больше не следила за игрой. Она наблюдала за ним.

Блейк пытался держать себя в руках.

– Ты не можешь контролировать все движения одновременно, но можешь следить за одной зоной. – Голос Блейка звучал как-то неестественно, даже для него самого. Низко, будто он вот-вот надломится. – Когда заметишь движение рядом с флипперами, сразу нажимай на кнопку. – Еще один шарик покатился к выходу. На этот раз Блейк нажал на обе ее руки и услышал, как участилось дыхание Энди.

Ее лицо было повернуто к его лицу. Оно находилось очень близко. Почти прикасалось к нему. Она могла бы чуть приподнять голову и поцеловать его подбородок. А он мог повернуться и впиться поцелуем в ее губы. И, господи, разве это было бы не чудесно? Одна из его любимых фантазий начиналась так: уложить женщину поперек пинбол-машины и овладеть ею, заставить ее кричать от страсти на работающем, сияющем огнями автомате. Хорошо, быть может, это была нелепая фантазия возбужденного подростка, но он мог воплотить ее в жизнь. Хотя, возможно, без игры было бы даже лучше – только он, женщина и пинбол-машина в качестве стола. Только он и Энди.

Но эта идея отпала. Как бы ни хотелось Доновану это сделать, каким бы сговорчивым участником этого соития ни оказалась Дреа – Блейк чувствовал, что это пришлось бы ей по нраву, – это было не совсем то, чего он ждал от нее в этот момент. После удивительной душевной близости, которую они испытали, после этого чудесного, романтического вечера… она заслуживала большего.

Они оба заслуживали большего.

Да что же у него в голове, черт возьми?! Большего? С Эндреа Доусон?

Черт его возьми, но он просто изумительно себя чувствует. И это его пугало. Поэтому он ничего не предпринимал. Не овладел ею на пинбол-машине. Не повел ее вниз, в свою спальню. Даже не поцеловал ее.

Эндреа снова сосредоточилась на автомате.

– Блейк! Ты потерял свои шарики.

Да уж, так и есть.

Но она имела в виду игру. Игровые шарики он тоже потерял.

– Потерял, – произнес он вслух.

Чудовищность ситуации навалилась на Блейка, как тонна кирпичей. Он привязывается – и это плохо – к женщине, которая не имеет ничего общего с его идеалом. И он не просто привязывается к ней – он начинает ее любить. Сильно любить. Донован быстро отошел от Энди, будучи не в силах дольше прикасаться к ней, не срывая с нее одежду или не прося ее сделать что-нибудь безумное. Например, прекратить поиски глупых женщин для встреч с ним.

Ощутив внезапную перемену в его настроении – да и как она могла ее не ощутить? – Дреа потерла ладонями его предплечья.

– Ну что ж, игра окончена. Уже поздно. Мне пора идти, – сказала она.

– Да… Думаю, пора… – Ей действительно пора идти. Действительно.

Но он не хотел, чтобы она уходила.

– Мы можем обсудить твои мысли о том, с кем ты будешь встречаться дальше, завтра утром, – предложила Энди. – Первым делом.

– Да, первым делом. – Первым делом завтра он должен быть на встрече, но Блейк не стал говорить об этом Энди. И он не хотел рушить очарование вечера с ней разговорами о другой женщине. Он вообще не хотел говорить о других женщинах – так Донован ответил бы сейчас на вопрос о предстоящих свиданиях.

Он больше не боялся. Он был в ужасе.

– М-м-м… Мне нужно вызвать такси. – Энди старалась не смотреть ему в глаза.

– Я могу отвезти тебя. – Таким способом он теперь старается избегать ее взгляда?

– Отвезти? – В ее голосе зазвучала радость и печаль одновременно. Как будто она была рада его предложению, но совсем не рада ехать домой.

Или, может, он просто переносит свои чувства на нее?

– Конечно. – Блейк сделал Энди знак идти вперед. – Только после вас. – Он был смущен, испуган, и ему была нужна минута, чтобы собраться с духом. Хотя Блейк не был уверен, что одной минуты ему хватит.

Что он делает? С Джейн? С Дреа? В голове у него была полная путаница. Все его планы на жизнь пошли прахом. И единственное, что казалось ему правильным, – это женщина, которая стоит за дверью и ждет, чтобы он отвез ее домой. Донован не знал, что с этим делать. Но он не должен заставлять ее ждать.

Выйдя в коридор, он увидел, что она прислонилась к стене, на ее лице появилось паническое выражение, и она отталкивает что-то ногой сбоку от себя. Опустив глаза, Блейк заметил собаку, которая нападала на ее ногу. Она смеялась, слава богу.

– Щенок, нет! Спокойно! Прекрати! – Усмехнувшись, он наклонился, чтобы оттащить собаку от ее ноги. – Уходи отсюда. – Щенок послушался и побежал вниз по лестнице.

Когда песик скрылся из виду, Блейк вновь стал серьезным. Его внимание сосредоточилось на роскошной лодыжке, которую он видел перед своими глазами.

– Его не за что ругать, – заметил он. – Ты потрясающе выглядишь в джинсах.

Энди засмеялась.

– И ты хочешь трахнуть мою ногу? – спросила она.

Блейк не ответил, но выбор сделал. Впервые в жизни он решил не думать о правилах и планах. В это мгновение он хотел только одного: жить с Эндреа, и черт с ними, с последствиями.

Он провел рукой по затянутой в деним ноге и, поднимаясь, коснулся талии Энди. Другой рукой он уперся в стену, лишая ее тем самым возможности сдвинуться с места.