Как только дверь захлопнулась, Паула продолжила отчаянно раскачиваться. Тележка под потолком снова с лязгом сдвинулась с места. Паула продолжала смотреть на тёмный силуэт Ренко – тому удалось поднять голову над водой. Паула качнулась в одну сторону, затем в другую, и ещё раз – пока ей наконец не удалось выбросить прямые ноги максимально далеко вперёд. Дотянувшись до Кассинена, она обвила ногами его шею.

Подтягивая себя ближе к Кассинену, она ощущала, как напрягаются мышцы живота и в то же время слабнет верёвка под мышками. Теперь было достаточно малейшего движения, чтобы петля соскользнула с крюка. Уперевшись пятками в спину Кассинена, Паула подтянула туловище вплотную к его груди, после чего изо всех сил рванулась вверх.

Верёвка соскочила, а вместе с тем расцепились и ноги – мышцы не выдержали напряжения.

Падая, Паула ударилась правым плечом и вскрикнула от боли. В этот момент на полу снова засветился экран мобильного. Паула встала на колени и поползла в его сторону. Кажется, плечо было вывихнуто. Сев спиной к трубке, Паула изогнулась, чтобы нажать на зелёный значок на экране.

– Ренко в контейнере с водой! – прокричала она.

– Что? – раздалось из трубки.

Паула развернулась, нагнулась к аппарату и, стараясь успокоиться, повторила:

– Ренко в каком-то контейнере, в который прямо сейчас льётся вода.

Медведь больше ни о чём не спрашивал – лишь прорычал что-то, и буквально через несколько мгновений видеопроекция на стене побелела. Когда пересвеченная картинка пришла в норму, Паула увидела, как уровень воды понижается. В кадре мелькнул затылок, который она узнала бы из тысячи: это была лысина Хартикайнена.

Паула выдохнула. Резко поднимаясь на ноги, она чуть не упала, но сохранила равновесие и, спотыкаясь, поспешила в кабинет, где Кассинен угощал её и Ренко дрянным кофе в бумажных стаканчиках. Локтем нажав на выключатель, она поняла, что память не подводит: на полу лежал ящик с инструментами.

Паула перевернула его ногой, и содержимое рассыпалось. Присев, она с трудом ухватила кусачки и после нескольких неудачных попыток просунула их между запястьями. Раздался щелчок, пластиковый хомут упал на пол.

Превозмогая боль, она вернулась в зал и отыскала телефон – Медведь всё ещё был на связи.

– Алло, алло, – повторяла Паула, выходя на улицу.

Её машина оказалась на месте, Май Ринне видно не было.

– Ренко жив, – услышала она голос Медведя. – Сильно ударился головой, но…

– Слушай! – перебила его Паула, садясь в машину. – Подозреваемая – Май Ринне. Повторяю: мы ищем Май Ринне. Срочно объяви её в розыск! У неё должен быть сообщник, который включил насос.

– Это Элла, но вряд ли они заодно. Она сейчас тут ревёт – говорит, не знала, что Ренко в контейнере. Май, скорее всего, на его машине. Ты сама-то где?

– Я у студии Кассинена, он мёртв. Еду за Май, – ответила Паула, выруливая на дорогу.

– Куда она поехала?

Паула не ответила. Выехав к Т-образному перекрёстку в конце тихой портовой улицы, она остановилась. Телефон лежал на пассажирском сиденье, из него доносился приглушённый голос Медведя. Нужно было ответить – признаться, что она понятия не имеет, куда направляется Май Ринне.

Что именно говорила Май?

Я уже начала бояться, что над разгадкой будут биться потомки.

Мы больше не увидимся.

Май Ринне не намеревалась оставаться в живых.

С собой она собиралась забрать Джерри – или как минимум информацию о его местонахождении.

Паула перевела дыхание и огляделась по сторонам. Дорога направо вела к контейнерному складу «Лехмуса». На склад Май поехала вряд ли: территория была закрыта и там наверняка ещё дежурили патрули.

Между зданиями виднелся подъёмный кран – за складом начиналась стройплощадка, где возводили новую штаб-квартиру концерна.

Стройка была по-прежнему приостановлена, полиция продолжала досматривать контейнеры. Но ещё два дня назад Паула наблюдала, как кран переносит в своём клюве балки, словно аист младенцев в бетонных люльках.

Что-то сверкнуло в воздухе в том направлении, и Паула прищурилась.

Кран и сейчас держал что-то в клюве, и его небесно-синяя ноша блестела на солнце.

Я несу малыша к краю пустыни.

Под сень последнего тамариска.

Там я опускаюсь на колени. Пурпурные цветы саванны увяли, но устилают ковром пустыню – это мираж.

У тебя нет имени, и я даже не пытаюсь придумать, как тебя назвать. Ты останешься безымянным. Ты был просто живым комочком, который мог стать кем угодно.

Прелестным человеческим детёнышем – или гиеной.

Теперь ты станешь хозяином этого места.

Я кладу с тобой амулет, который защитит тебя, когда эта земля станет твоей. Этот кулон – подарок твоего отца. Меня он не защитил.

Я заглядываю в могилу, словно в тёмную бездну. Горбатый садовник вырыл её под тем самым деревом, где после сезона дождей я похоронила птенца. Оно стоит у последней черты – там, где начинается пустыня.

Яма получилась глубокой, я бы не смогла выкопать такую. Когда я пошла к садовнику за лопатой, тот достал её из сарая, но не отдал, а крепко сжал в руке и, не глядя на меня, пошёл к краю пустыни. Потом обернулся и взглядом попросил указать место, где я хочу тебя похоронить. А копать он будет сам.

Следуя друг за другом, мы подошли к подножию тамариска: я – с обувной коробкой-гробиком, старый садовник – с лопатой наперевес, торжественно, будто в руках у него знамя.

Я жертвую тобой ради чего-то большего. Но не хороню ли вместе с тобой свои напрасные мечты?

Принесённый ветром песок попадает мне в глаза, они начинают слезиться. Я чувствую себя опустошённой, но в то же время наполненной воздухом пустыни.

Могила останется без креста – я запомню это место, запомню дерево, запомню ветер и песок.

Преодолев по лестнице десяток метров, Паула остановилась на площадке и посмотрела вниз. Кто-то говорил ей, что с возрастом голова на высоте начинает кружиться сильнее. Этот кто-то был прав.

Она закусила губы и перевела взгляд наверх. Ничего другого не остаётся, нужно карабкаться дальше.

Машина Аки Ренко стояла у въезда на стройку. Пауле, у которой не было пропуска, пришлось лезть через ворота.

Уже раздавались звуки сирен, и если Медведь с Хартикайненом правильно восприняли её спешные инструкции, то далёкое стрекотание означало приближение полицейского вертолёта.

Было ясно, что Май Ринне не отступится и не колеблясь выполнит задуманное. Её нужно остановить. Даже голыми руками, если придётся.