– Я никогда не занимался им вплотную.

– Что вы им рассказали? – спросила Паула.

Юхана обернулся к беседке. Стоявшая у входа Элина помахала им рукой и вернулась внутрь.

– Правду. Сказал, что Май сошла с ума.

Пожалуй, для Элины такого объяснения было вполне достаточно. С тех пор, как Джерри вернулся домой, она больше ничего не требовала от полиции. Да и букет, как решила Паула, кроме благодарности означал: давайте на этом остановимся.

Паула тоже считала, что Элине необязательно знать о романе Юханы и Май, продолжавшемся все эти годы: для Джерри, и так пережившего такой ужас, будет лучше, если у него останется семья.

– Я не понимаю, с чего Май решила, что Джерри – мой сын, – сказал Юхана.

– Очевидно, прочитала сообщение Раухи в телефоне Лаури Аро. Тот вспомнил, что как-то раз видел свой мобильник у неё в руках.

– Что было в сообщении?

– Mr. Lehmusoja is the father of my son[33].

– И речь шла о Ханнесе, а не обо мне, – понял Юхана.

Результаты ДНК-теста подтвердили, что отцом Джерри был Ханнес Лехмусоя. Но Май, увидев сообщение, тут же предположила, что имеется в виду Юхана.

Этот факт кое-что говорил не только о Май, но и о Юхане.

Паула вспомнила Май, которая умерла с улыбкой, думая, что так и осталась для Юханы единственной настоящей любовью.

– Ханнес наверняка изнасиловал Рауху, – сказал Юхана.

Паула промолчала. Вряд ли теперь удастся это выяснить наверняка, но подписанное Ханнесом завещание Рауха Калондо могла получить именно поэтому. И как минимум Ханнес оплатил роды в какой-то частной клинике, где Раухе сделали кесарево сечение.

– Я попросил Лаури позаботиться о том, чтобы эта чёртова ферма перешла к родственникам Раухи.

– Насколько мне известно, у неё не осталось никого, кроме матери, – сказала Паула и вспомнила вспыхнувшую в глазах Хильмы Калондо надежду при виде фото Раухи с ребёнком. – Она – бабушка Джерри.

Юхана что-то пробормотал и уставился в пронизанную солнечными лучами воду, где сновали маленькие рыбки.

– Почему Май согласилась на аборт?

– Она и об этом рассказала? – опешил Юхана. – Разумеется, это было её решение.

– У меня сложилось другое впечатление.

– Какое же?

– Что вы ей пообещали?

– Абсолютно ничего, – отрезал Юхана.

– Мне показалось, Май таким образом надеялась спасти ваши отношения. Думала, что иначе им конец.

– Им действительно настал бы конец.

– Значит, вы сказали, что, если она делает аборт, вы продолжите встречаться?

– Ну, может, и сказал что-то в таком духе. Боже, я и предположить не мог, что это такая большая проблема!

Паула всматривалась в освещённое солнцем лицо Юханы. Она не спешила, стараясь получше запомнить это выражение.

Это было оно – зло, от которого никак нельзя защититься.

Затем, не говоря ни слова, Паула ушла.

Пропустив трамвай, брат Паулы свернул на парковку у Южного порта. Мотор он глушить не стал.

Брат обещал отогнать «Сааб» отцу на техобслуживание, пока Паула будет в отъезде.

– Отец расстроится, что за рулём будешь не ты.

– Ему главное увидеть «Сааб», а не меня, – усмехнулась Паула.

Она бы предпочла обслуживать машину в автосервисе, но отец с самого начала выдвинул условие, что регулярными работами и заменой жидкостей займётся сам.

– Он так проявляет заботу, иначе не умеет, – сказал брат.

– Действительно. Даже когда звонит, то первым делом интересуется, как там «Сааб».

– На языке отца это означает: «Как поживаешь, Паула, всё хорошо?»

Паула улыбнулась, но про себя отметила, что и брат тоже обычно не спрашивает, всё ли у неё хорошо. Впрочем, сейчас она всё равно не знала, что ответить.

Отвернувшись, она рассматривала трубы таллинского парома и круживших над ними чаек. Дважды сжала правую руку в кулак, словно проверяя, слушаются ли пальцы.

– В плане умения общаться вы с отцом стоите друг друга, – мягко заметил брат.

– Да, наверное, – согласилась Паула.

– Кстати, а зачем тебе в Таллин?

– У меня отпуск, – поспешно ответила Паула. – Выгодно сняла жильё в старом городе. В «Фотографиске»[34] проходит интересная выставка.

К счастью, брат не стал вдаваться в расспросы – Паула даже не помнила, что именно там выставляется. Зато отлично помнила адрес и телефон одной частной таллинской клиники.

Уже попрощавшись и выйдя из машины, она обернулась.

– Кстати, как там поножовщина? – спросила она с таким видом, будто только сейчас вспомнила об этом.

– А, те протоколы… Банальщина! Типичнейшее убийство на почве наркотиков.

– Значит, ничего странного не было, – негромко заключила Паула.

– По-настоящему странного, пожалуй, ничего. Но мне бросилась в глаза одна маленькая деталь. Место преступления, а точнее – его адрес. Это благополучный район, там нет дешёвого муниципального жилья. А убитый оказался там зарегистрирован.

– Владельцем не мог быть какой-нибудь его родственник?

– Я проверил, – не без самодовольства ответил брат. – Хозяин квартиры – мой коллега, юрист. Лично мы незнакомы, но его имя и репутация мне известны. Человек его круга никогда не сдаст жильё какому-то нарколыге. Если и пытаться раскапывать это дело, то начинать стоит с него.

Паула поблагодарила, захлопнула дверь и махала рукой, пока брат выезжал с парковки.

Не исключено, что этому факту найдётся простое объяснение. Но сейчас это стало для Паулы соломинкой, за которую необходимо было ухватиться. Она снова сжала правую руку в кулак.

В вестибюле терминала у Паулы звякнул телефон. Ренко прислал свою фотографию с Хейкки на руках. На обоих были солнцезащитные очки с зелёными стёклами, в которых отражалась супруга Ренко.

На этой семейной фотографии все оказались в сборе.

После долгих сумрачных дней на небосклон наконец снова вернулось солнце. Теперь оно было похоже на безжалостное всевидящее око.

Молодой человек прислонился головой к бетонной стене и пускал колечки дыма в туманный морозный воздух. Его серые глаза искали, за что зацепиться, – и увидели дрозда, усевшегося на стену.