– В смысле сошла с ума? Как это проявляется? Неужели нет шансов на излечение?

– Не то, чтобы она больна…думаю, у нее депрессия. Не прекращаемая депрессия…любовь съела ее изнутри.

– Но разве это любовь…

– Одержимость, ты права. Любовь – светлое чувство, милая. Но вы, молодые, так слабы перед пороками и страстями…

Хиллари ушла от темы, перестав отвечать на мои вопросы о матери Кая. О его маленьком брате…а я впала в полнейшую растерянность. Мне не хотелось жалеть Кая и искать оправдание его характеру и поведению. Но они находили меня сами, заставляя вспомнить, что даже у самой грязной монеты есть другая сторона.

Что, если это сторона светлая?

***

Я без конца получала подарки «за секс» – мой шкаф все время пополнялся новой одеждой, блюда были изысканными и разнообразными. Мы с Каем даже гуляли на территории особняка. Несколько раз.

Загвоздка была в том, что эти несколько раз он сцеплял наши руки наручниками, чтобы я не убежала. Сцеплял и мои ноги, чтоб наверняка. А потом трахал у бассейна или прямо на траве. В сумерках. Благо, никто не видел.

Совру, если скажу, что я не тряслась под ним ловя и напрашиваясь на новые волны удовольствия. В моменты слияния наших тел, когда он отдавал себя тоже, я не чувствовала себя такой одинокой. Только желанной. Желанной порочным, но чувственным мужчиной.

И зря он привязывал меня наручниками. Я уже и не хотела убегать.

Однажды Кай застал меня играющей на рояле в коридорах. На следующий день в моей комнате стоял новый, не менее красивый инструмент.

Это напоминало мне детские игры в куклы: я всегда мастерила своим игрушкам что-то для их «дома», который устроила в картонной коробке. Так и Кай. Дарил мне подарки, чтобы я совсем не заскучала. Развлекал себя этим сам, потому что иногда он просил меня играть. Потом психовал, когда я начинала играть грустные и печальные мелодии. Я не так много их помнила наизусть.

Все, что я хотела играть рядом с ним, это John Williams "Theme From "Schindler's List".

Вот она, моя боль. Вот какая музыка ассоциировалась у меня с Каем.

Я начала просто думать, что все это происходит не со мной. Это происходит с Лейлой…я читаю роман о Лейле или смотрю фильм про эту девушку. С Мелиссой все хорошо, и она там, внутри меня. Просто ждет момента, когда все закончится…когда я окончательно истощусь и приду в негодность, или когда он отпустит меня.

Он даже иногда приходил с планшетом и пиццей. Невероятно, но иногда он мог не трахать меня с порога, а даже хотел пообщаться. Уделить своей «собачке», «кошечке», короче говоря, питомцу свое бесценное человеческое время.

Особенно мне запомнился вечер в ванной. Меня переклинило в тот день, и я захотела вновь попытать счастья. Влюбить его в себя. Окружить вниманием и заботой. Открыться, быть искренней…я знала, что я способна на это. Просто мои штучки, что так быстро действовали на слабых мужчин, не так быстро привлекали Кая. Или он блистательно скрывал. Ведь чувствовала, чувствовала кожей…что где-то там, в глубине, от него есть отдача. Слабая, сдерживаемая, прикрытая грязными словами, вроде «шлюха и сука», ударами ремнем и грубой ладонью, но есть.

Мне было все равно. Я знала, что если не сделаю шаг на встречу, то он тоже не сделает. Вымолила у Джозефа ароматические свечи, но он без вопросов принес дорогущее шампанское, наборы свечей и прочите атрибуты для романтики.

Как только Кай вошел в мою комнату – как всегда злой, бурлящий и жаждущий выместить на мне все заботы своего сегодняшнего дня, а я схватила его за руку и потащила в ванную.

– Милый, смотри что я тебе приготовила, – немного нежно, немного жалобно скулю я с придыханием. Как собачка, умоляющая о любви и ласке. Смотрю на него, как последняя верная псинка…Кусаю губы, выпрашивая у него любовь и внимание.

Пожалуйста…будь со мной нежным. Хотя бы сегодня. Все тело болит от твоих рук. Все кости уже ломит. Мне нужно, чтобы мой хозяин залечил меня поцелуями. Я буду хорошей девочкой, буду…

Мразь! – кричит что-то внутри меня, но я сбрасываю это чувство. От негатива и так тошно.

Первые секунды Кай осматривает ванную комнату украшенную свечами с подозрением. Хмурится, будто недоволен. Глядит на меня, не понимая, что происходит и что я опять задумала. Потому что еще вчера мы подрались на полу и поливали друг друга последними словами, которые обоих привели к дикому оргазму. К слиянию двух испорченных душ. Даже не так, сломленных.

Я сама не понимаю. Стараюсь не думать, что унижаюсь перед ним. Но унижаюсь ведь. Унижаюсь…а что остается? Я просто хочу любви, раз уж мне суждено быть его пленницей на веки вечные.

Мне необходимо подарить свои чувства. Выразить.

– Ты заболела? Хорошо себя чувствуешь, малышка? – конечно, для него это шок. Ведь все это время я не прекращала сопротивляться и в порыве злости кусать его за каждый нанесенный удар ремнем, душить в ответ на удушье. Но он всегда побеждал. С воином такого уровня бесполезно драться его же оружием. Лучше быть безоружной, и тогда он никогда не нанесет свой удар…

Элементарный кодекс чести.

– Заболела тобой, – я в его рубашке, которую он однажды оставил в комнате. Я ходила в ней весь день, вдыхая аромат тела Кая. К моему сожалению, весь этот день мои соски были твердыми, а белье – влажным. Его рубашка ласкала меня, и я думала о его руках, которые знали каждый дюйм на моем теле и почти каждый внутри меня.

Кай хмурится еще больше. Но по его взгляду я вижу, как он любуется моим телом в его рубашке. Я хочу снять ее, но он останавливает меня жестом.

– Не снимай. Тебе идет, – в его голосе я наконец-то слышу моего Кая. Он…почти спокоен. Почти добр. Кай наливает шампанское и через полчаса мы уже лежим в ванной вместе.

– Киса, как прошел твой день? – он никогда об этом не спрашивает. Я почти не слышу его, покачиваясь на волнах блаженства. Моя спина упирается в его пресс из стали, он сзади. Руки этого сильного мужчины обхватывают мою грудь, мнут через промокшую насквозь рубашку.

Мне так хорошо, что на время я забываю все пуды боли, что испытала с ним. Забываю то, как еще вчера эти руки, перекинули меня через колени и отхлыстали ремнем. Ягодицы саднит. Вчера он был «чужим», и я проплакала всю ночь. В который раз.

Но «сегодня» это все, что у меня есть. И я отчаянно пытаюсь сделать хоть что-нибудь.

– Хорошо. Я…делала планку. Растягивалась, – вздыхаю, вспоминая, что же я сегодня делала. Я толком и не помню. Потому что не чувствую жизни, когда моего мира нет рядом. Когда Кая нету…

Я целиком и полностью принадлежу Каю. И это действительно, диагноз.

– И готовила для тебя сюрприз. Тебе нравится?