Я столкнулась со своими порочными грезами на яву, и печалит меня совсем не жестокость Кая по отношению к моему телу. Меня волнует его жестокость по отношению к моей душе.

В моих мечтах мой Демон принадлежал только мне, чтобы он не делал. И если и называл меня «шлюхой», то только ради игры. Но совсем не так, как произносил это Кай – холодно, не задумываясь. Так стреляют только правдой.

Но мне нравилось, когда мужчина подчинял меня себе. А в глубине души мне так хотелось быть его единственной. Быть той, кто сделает его лучше. Влюбить его в себя. Я была одержима этой мыслью.

Я хотела, чтобы эта страшная сказка когда-нибудь закончилась счастливым концом. Что по щелчку пальцев он однажды изменится и станет верным, уравновешенным и заботливым.

Но Кай Стоунэм не такой и никогда таким не будет, даже если влюбится по уши. Даже если сам в этом не признается. Доминировать и манипулировать для Кая – это все равно, что дышать.

И однажды вечером, когда Джозеф принес мне ужин, я убедилась в этом.

Кай прислал мне цветы. Красные розы на длинном стебле. В первый раз он подарил мне цветы, я еще минут пять нюхала их, как идиотка, пока не добралась до конверта…плотненького такого.

Красный цвет заводил Кая. Цвет Крови. Цвет клубники. Цвет моих щек, когда он называет меня потаскухой…

Я даже думала, что в записке что-то романтичное. В последнее время он на удивление был милее, чем обычно. Ну, как сказать…в постели он вел себя как всегда, а вот после…он замирал и лежал со мной на полу или в постели, пытаясь отдышаться. У него на лице все было написано. Как ему со мной хорошо.

Я раскрыла конверт, отпивая чай из чашки. Пальцы нащупали глянцевую бумагу. Сначала я открыла странную записку, словно написанную не Каем. Я уже видела его почерк прежде. Как-то он оставлял мне пожелание доброго утра, но это было однажды, как раз после того вечера в ванной, уж не знаю, что на него нашло.

Этот почерк же был другим, и все же…я же точно знала, что письмо от Кая.

«Смотри, что тебя ждет, шлюха. Расслабилась? Не расслабляйся. Я всегда рядом. Ты уже стала заядлой извращенкой. Вскоре тебя ждет новый уровень, Леа. Ты умрешь из-за меня. Также, как Лидия.»

Мои дрожащие руки потянулись к проклятым фотографиям. Не знала, чего и ожидать. Чего угодно, но только не такого.

Не такого…

Это вообще законно…? Хотя, о чем я спрашиваю. Стоунэм не думает о таких мелочах, как закон. Он сам себе закон.

Страх возвращается ко мне, каждый орган внутри трясется, пока я рассматриваю ужас на фото. Я такого не видела никогда. Это…мерзость. Это просто мерзость. И на каждой фотографии дата.

Все это время, пока я была его подстилкой. Раздвигала для него ноги и обнимала после, он предпочитал другие игры. Судя по записке, он этого от меня хочет. Но лучше умереть.

На фотографиях был Кай…на некоторых из них – слишком много девушек. Все в коже, в черной и красной развратной, адски развратной одежде. У Кая в руках…

Боже, я не могу на это смотреть. Весь ужин вот-вот выйдет обратно. Я начинаю плакать, сама не понимаю почему. От страха или от ревности? От осознания того, что все это время, пока я отчаянно искала к нему подход, и каждый раз занимаясь с ним сексом, отдавала частичку себя, он сношался с грязными телками, как последняя скотина?

Почему, как? Он не просто скотина, он хуже…кусок говна. И это мужчина? Мужчина моей мечты, прикосновения рук которого я иногда так жажду?

Насколько же убога моя душа, если она смеет зависеть от этого чудовища? Жаждать его общества?

Мне противно и от Кая, и от себя самой. В человеке ничего святого нет. Ничего!

На фотографиях было настоящее садо-мазо. Мне было даже жалко, что я не могу их опубликовать и опозорить его вновь.

Я не знаю, хочет ли он, чтобы я присоединилась в таких играх к нему однажды. Но он, определенно, может это сделать. Может заставить, а может и наркотой накачать, чтоб сама все делала.

Потому что, чтобы вытворять такое, нужно быть либо под чем-то, либо сумасшедшим, либо маньяком…

Я вздыхаю, давлюсь своими всхлипами. Стараюсь смотреть на ситуацию без эмоций.

Ну, может…это просто его сексуальные предпочтения? Может, я погорячилась? Может, нет ничего такого в том, что он может трахать двух телок, подвешенных к потолку? На веревках, на плотных блестящих лентах. Мурашки по коже от такого. У некоторых девушек зажимы на сосках…

Меня выворачивает. Теперь уже от осознания того, что Кай приходил ко мне после такого. Где только его член не побывал.

Неудивительно, что его жена покончила с жизнью. Наверное, он заставлял вытворять ее эти ужасные вещи, и девушка просто не выдержала…

Не спорю, кому-то такое нравится. Кай показал мне прелести жесткого, зверского секса, но это – это уже не секс. Это какая-то дикость. Грехопадение. Самое дно.

Нет…нет…я точно на такое не подписывалась. Как я терпела такое? Если он придет сейчас, если начнет иступлено целовать, я убью его. Но он не даст…не даст.

Меня бьет мельчайшая дрожь, я отбрасываю фотографии в сторону, будто они могут быть взрывоопасны. Это конец. Это все. Я не собираюсь больше терпеть это.

Я никогда не думала о самоубийстве. Это удел слабых людей. Но Кай Стоунэм не оставил мне выбора.

Если до этого вечера я хотела, я верила…думала, что мне есть ради чего жить. Ради редких и коротких моментов его тепла и ласки. То теперь я не приму ее, даже если он поклянется быть таким со мной до конца дней.

Пора признать поражение. Стоунэм и дальше будет вести меня к полной деградации. Лучше умереть человеком, чем жить его зверушкой или стать таким же развращенным чудовищем, как он…

Ноги подкашиваются. Но я встаю и иду – мои шаги медленные, заторможенные. Живот крутит от волнения. Я держусь за него. Живот…жизнь…место, где зарождается жизнь. И я могла бы создать жизнь.

Но уже не создам.

Наверное, это счастье осознавать, что в тебе бьется второе сердце. Простое женское счастье.

Любимый мужчина. И плод вашей любви.

Но у нас с Каем не было и никогда любви не будет. Это зависимость и болезнь, одержимость, и как бы он не хотел признавать этого, она есть у обоих.

Я порой вижу эту одержимость на дне его прекрасных глаз…но он, как оказалось, одержим не только мной.

Вещами, которые я не в силах понять.

Как глупо, скажет кто-то. Одержима своим насильником. Дура. Еще и хочет с жизнью попрощаться из-за него. Но боль так невыносима, так невыносима…

Кай засунул мне в сердце лезвие и хорошенько встряхнул. Встряхнул…я молчу.

А внутри все горит, кричит и сжигает сопротивляющуюся душу до тла.

Еще чуть-чуть…