Я на своей сверхскорости преодолеваю уже больше половины пути до леса, когда до меня доходит. Ночь уже на носу, и наши наверняка не рискнут вылезти из дровяника, пока темнота достаточно не сгустится, но к этому времени подтянутся «чистильщики» – бригада «лояльных», которая должна проверить эффективность авиаудара и добить выживших. Она просто не может не появиться. Сердитых – мужик серьезный. Такой стаж в ФСБ – не баран чихал. Он накладывает отпечаток на личность. Системный подход к такого рода делам въедается в подкорку. А тут еще и ставки высоки – нас надо зачистить только наверняка.

До леса остается сотня метров, когда я вижу медленно выходящую на опушку цепь людей. Нет, не людей. «Лояльных». Их чувствует моя глушительская способность. Десяток… Нет, больше. Около двадцати, пожалуй. Ничего себе – целая армия! И хорошо еще, если только эти… Нет, не только: пророческая сила сразу показывает мне и других: столь же многочисленный отряд, двигающийся со стороны поселка. Возможных выживших зажимают в клещи, не давая шансов. А так много их, скорее всего, из-за меня: знают, на что я способен.

Слишком много, всех не идентифицировать, да еще на сверхскорости, которая размазывает восприятие и сливает воедино сигналы, исходящие от тех, кто движется рядом. Но наверняка среди них есть и скоростники, и глушители – Измененные тех видов, что уже доказали свою эффективность в схватках со мной. Безнадега… Даже для меня. Это ж сколько у заговорщиков «лояльных»? Похоже, я здорово недооценил численность их армии. Если б не Сид и не я, они бы уже давно захватили власть, и мне не хотелось бы проверять, на что это будет похоже…

Хорошо еще, что в момент появления «лояльных» я находился в сверхскоростном режиме. И нахожусь в нем сейчас. В этом мой единственный шанс. Только тут, как у акулы, надо двигаться, иначе – смерть. Быстро двигающийся скоростник в сумерках практически невидим: его смутная стремительная тень сливается с тенями природными. И пусть среди них есть такие же, как я, но они сейчас в обычном режиме, а значит, меня не замечают. Но стоит мне остановиться или тем паче вступить в бой – все, я покойник.

Надо уходить – долго в сверхскоростном режиме я не продержусь. Знаем, плавали. Это жуткий стресс для организма, в том числе и сувайворского. Он надорвется, и меня просто вырубит, как тогда, в Коврове. А как же парни там? Если я уйду, их наверняка убьют… Ага, а если не уйду, что-то изменится? Разве что умру вместе с ними. Они так и так покойники. Все, кроме Калашникова. Я видел на них печати смерти. Ничто и никто не в состоянии этого отменить. Но подполковник… Он-то не обречен. Более того, он мне нужен, как бы цинично и расчетливо это ни звучало. Калашников много знает, и мне его знания очень пригодятся, чтобы добраться до оставшихся заговорщиков. А значит, его надо вытаскивать.

Вот только как? Для меня спасение – сверхскоростной режим. Но обычный человек его не выдержит, даже если я его на плечах волочь буду… Стоп, а если без сознания? Так сказать, в состоянии бревна? Хм, без сознания… Он не будет двигать ни рукой, ни ногой, головой ворочать. Просто висеть расслабленно. Ведь главная опасность для человека в сверхскоростном режиме – это шевелиться. Любое движение конечностью – и получай перелом. Причем хорошо, если в одном месте. Голову повернул – возможно все, от компрессионного перелома позвоночника до полного паралича… А если вот так… пожалуй, рискнуть можно. В конце концов, если выбирать между гарантированной смертью и этим… Думаю, спроси я его, даже он бы согласился. Но спрашивать его я, разумеется, не стану.

Рву к дровянику, существенно опережая никуда не спешащую цепь облавы «лояльных». А и правда, куда им торопиться? Две цепи идут с двух сторон, постепенно становясь полудугами. Все держат в поле зрения. Если даже в этом пылающем аду на месте дома и остался кто-то живой, через открытое место он не проскочит. В том числе и я, так как меня можно заметить в момент перехода из обычного режима в сверхскоростной и принять меры. То, что я уже в последнем, им в голову не приходит, к счастью. Но для меня сейчас главное так открыть дверь дровяника, чтобы это им не бросилось в глаза и не показалось странным, что дверь открывается и никто не выходит. Если они такое увидят, сразу поймут, что без меня не обошлось. И тогда – пиши пропало. А это, кстати, проблема, и серьезная – со стороны леса дровяник виден как на ладони…

Мысль приходит внезапно, и я тут же начинаю ее реализовывать. Стрелой лечу к выросшей на участке Калашникова небольшой кедровой сосенке, до которой, к счастью, не добрался огонь. Небольшая, конечно, по меркам дерева, но так-то уже вымахала под два метра, и крона у нее густая, пушистая. Прячусь за ней от взглядов «лояльных», быстро достаю из рюкзака взрывчатку с радиодетонатором, снаряжаю и снова на полной скорости рву к дальнему концу надвигающейся цепи. Укрываю ее за небольшим сугробом. С их стороны не видно – и ладно, но мне нельзя останавливаться, чтобы спрятать ее получше: меня сразу увидят. Не снижая скорости, бегу обратно к дровянику… Ох, только бы ресурсов организма хватило на все!

Подбегаю к двери в тот момент, когда «лояльные» уже шагах в пяти от моей импровизированной мины. Вот-вот заметят. В этот момент я и нажимаю кнопку пускового устройства. Взрыв! Кто-то из «лояльных», кажется, ранен, а может, даже убит, но мне плевать на это: не для того мину ставил. А для того, чтобы вот как сейчас головы всех участников облавы как по команде повернулись в сторону места взрыва. В этот момент я открываю дверь дровяника и проникаю внутрь, мимоходом жалея, что больше взрывчатки у меня нет и второй раз повторить такой трюк не получится. Да «лояльные» на него уже и не клюнут.

Тут они, все четверо. Спрятались между поленницами и только удивленно поглядывают на открывшуюся и закрывшуюся дверь. Но я уже за спиной Калашникова и передавливаю ему сонную артерию. Подполковник валится мешком, и я его подхватываю, заодно выходя в обычный режим: мне нужна хоть небольшая передышка, и к тому же у меня появляется идея. Рабочая, но жестокая… Опять… Ну что же, терминаторам и не положено сопли жевать.

Несмотря на эффект неожиданности, шока у оперативников нет: Седых и Квашнин вот уже меня на мушке держат. Но узнают и оружие опускают…

– Ты?! – Карену хватает разумения говорить шепотом. – Какого черта? Что ты с подполковником сделал?

– Ничего особенного. Просто отключил.

– Зачем?

– Парни, у меня дико мало времени и куча плохих новостей. Поэтому слушайте и не перебивайте. Мы окружены. Облава «лояльных». Их слишком много, и нам не справиться. Шансов нет. Кроме того, я видел – вы все умрете тут. Мои способности не лгут. Одного я могу вытащить. На сверхскорости, но только без сознания. Человек сверхрежима не выдержит, если только не полностью расслаблен и не в глубоком отрубе. Мой выбор, уж простите, пал на подполковника. Его смерти в ближайшее время я не видел, а кроме того, он многое знает, а это для меня ценно. Понимаю, что выгляжу полной мразью, но так уж ситуация сложилась. Выбор простой – либо спасется он, либо не спасется никто.

Лица всех троих делаются суровыми. Понимание есть, но дружелюбия их взглядам оно не прибавляет. Да и глупо было бы рассчитывать на их прощение.