Ее глаза широко раскрылись, и в них вспыхнуло отчаянное неверие и отрицание.

– Нет-нет-нет! – быстро заговорила она. – Ты не можешь меня вот так бросить! Я не хочу. Только не после того, что было!

– А что было? – Мой тон был сух, как пустынный песок. – Я спас тебе жизнь, а ты мне. Разок переспали. По всем параметрам равенство. Ничья, квиты.

– Вот, значит, как? – с горечью произнесла она. – По разу спасли жизнь, переспали, ничья – и разбежались? Так просто?

– Не просто… Ты сделала ошибку, приняв тот эпизод слишком серьезно. Нам обоим нужен был секс, чтобы избавиться от дикого напряжения и стресса. Так к нему и надо было относиться. Как к терапии. А ты…

– А я в тебя влюбилась…

Только не это! Только не надо этого слова на букву «л»! Оно под запретом давно – я его из своего лексикона выдрал с корнями! Зачем оно снова всплывает? Вот сейчас, когда мне надо снова стать машиной. Холодной, расчетливой, предельно эффективной. Вот зачем все портить?! Я боялся, что она заплачет, но лучше б заплакала: в сухих глазах ее застыла такая боль, которой я не ожидал, не смог выдержать и отвел взгляд.

– И очень зря. Я в этом плане мертвец, покойник. У меня внутри все давно сгорело, и пепел остыл! Когда-то я мог любить и любил. И всех потерял. Я – чума ходячая, ты это понимаешь?! Я несу смерть. Убивать у меня получается, а любить – нет. Такая вот узкая специализация… Пойми, это больше не твоя война. Тебе надо жить нормальной жизнью. Или хотя бы попытаться. А со мной нельзя – я в самое пекло полезу. Шансов выжить там будет… сама понимаешь.

– Понимаю. – Она пыталась изобразить циничную улыбку, но получалось плохо. Ее взгляд был просто убитым. – Избавиться от меня хочешь. Не доверяешь, да? Упомянул, что я тебе жизнь спасла, но опустил, что сдала Новым… Типа, чувства мои щадишь, да?! – понимая, что повышает голос почти до крика, она усилием воли взяла себя в руки. – Думаешь, я тебя еще раз предам? Что во мне еще что-то запрятано, да?

Это «да» в конце каждого вопроса звучало почти с надрывом, словно она этим коротким словом молила: «Опровергни! Скажи, что все не так!» Но все было так.

– Да, – тихо сказал я. – Мы будем ловить Сида. А ты – его троянский конь в нашей крепости. Я не могу охотиться на самую опасную тварь во всем мире и постоянно оглядываться на тебя. Я не знаю, что в тебе. Мои способности об этом молчат, хотя вколол я себе эту кровь именно для того, чтобы понять. Дорого бы я дал, чтобы избавить тебя от этого, но не могу. Однако очень надеюсь, что там, вдали от него и, главное, от меня, эта гадость в тебе, чем бы она ни была, никогда не сработает. А когда он умрет… ты сможешь жить спокойно… Только забудь обо мне.

– Почему? – тихо спросила она.

– Ты знаешь, что такое триггер?

– Условие?

– Да. Ключевое событие, место, время, объект, человек, обстоятельства, изначально заложенные в программу и влекущие за собой ее активацию. Один раз это уже сработало, когда я оказался уязвим, и появилась возможность добыть мою кровь.

– И ты думаешь, что на этом все не закончилось?

– Почти уверен. Сид коварен, как сам дьявол, и наверняка не остановился на одиночной ловушке. Мы не знаем, что он заложил в качестве триггера для повторной активации, и не знаем, что в этом случае будет запущено. Но с очень большой вероятностью это связано со мной. Я сувайвор, а у Сида пунктик на сувайворах. Он хочет использовать нас в своих целях… Хотя думаю, что уже надо говорить «меня», потому что я остался последний… Понимаешь, мы с тобой – как спички и порох. Пока мы рядом – в опасности оба.

В любой момент… – Я изобразил руками грандиозный взрыв. – А мне хочется, чтобы ты продолжала жить. И жить счастливо. Там, куда тебя увезет Степан, они тебя не найдут. Ни Сид, ни заговорщики. Потому что… их не будет. Я позабочусь. Ты мне веришь?

– Верю… – Выглядела Лариса так, словно за этот разговор постарела лет на десять. – Но почему же мне так больно?

– Это пройдет. Может, не завтра, но уж точно быстрее, чем ты думаешь. Ты молода. Можно даже сказать, юна…

– Если ты сейчас скажешь, что я еще найду того, кто составит мое счастье, получишь в глаз! – пообещала она.

Я пожал плечами.

– Ладно, не скажу. Не люблю говорить очевидные вещи… Так что, мы договорились?

– Я сделаю, как ты хочешь, – тихо сказала Лариса и отвернулась.

* * *

Сборы много времени не заняли. Фактически и Степан, и Лариса были только что с дороги. Как говорится, все свое с собой. Ехать решили на «Опеле» подполковника, справедливо рассудив, что нам вместительный «Хаммер» будет полезнее, а инструкции от Калашникова Гецко уже получил. Прощание получилось по-военному скупым – Степан просто обменялся со всеми рукопожатиями, хотя, думаю, знай он, что никогда больше не увидит своих товарищей, отнесся бы по-другому. Лариса, уходя, беспомощно оглянулась на меня. Я только кивнул – время слов кончилось. Все было уже сказано. Девушка обреченно отвернулась и вышла. Что ж, по крайней мере она будет жить в отличие от большинства присутствующих.

Когда со двора послышался шум отъезжающей машины, Калашников жестом пригласил нас в свой кабинет. Нам и впрямь было что обсудить, а времени терять не следовало – что-то мне было не по себе. Не пророчество пока, конечно, а просто предчувствие подкрадывающейся большой пакости.

– Ну что, Стрельцов, ваше условие выполнено. Полагаю, пришло время нам услышать остальное.

– Вам нужен Сид, не так ли?

– И заговорщики.

– Имена у вас есть. Сердитых и Носкевич. Остальные мертвы.

– В чем суть заговора?

Блин, отчего же мне так погано-то? Это что, тоже намек от моего нового таланта? Тогда уж больно неконкретно – просто с каждой минутой все больше хочется исчезнуть отсюда к чертовой матери, да хотя бы сквозь землю провалиться. Такое вот иррациональное чувство неопределенной тревоги на грани страха и даже паники было для меня чем-то новым. И от этого мне было хреново вдвойне… Ладно, обещал – значит расскажу. Только коротко – такое ощущение, что мыслью по древу растекаться некогда.

– Заговорщики изобрели способ создавать «лояльных» в массовом порядке. С помощью крови Измененных. И уже создали целую армию. Декларируют, что против порождений Зоны. Но я общался с одним из их боссов – ныне покойным полковником Нинко. Он пытался вербовать меня и утверждал, что нынешняя прогнившая власть не способна противостоять чужой угрозе. А их организация способна. Значит, власть надо менять.

Лица присутствующих почти не изменились, но по глазам я понял: информацию оценили по достоинству.

– Кто убил капитана Строганову? – спросил подполковник.

Я едва удержался, чтобы не поморщиться. Некогда тут мелочами заниматься: что-то очень плохое случится прямо вот-вот… Далась ему эта Строганова!

– Последний раз я видел ее в обществе Олега Катаева и Сида в августе в Коврове. Перед самой бомбардировкой. Больше не довелось встретиться ни с Олегом, ни с ней. Полагаю, оба мертвы, и Сид причастен.