— А то без нас его никто не похоронит. — Но для них же он враг! А для нас… За нас он геройски жизнь отдал!

— И ты считаешь, что сможешь его лучше похоронить? — наконец-то наевшийся Генордалтрис непонимающе смотрел на раздухарившегося парня. — Что такое ты сделаешь, чего имперцы не смогут?

— Ну, не знаю, — смутился Ярик. — Может хоть молитву какую-нибудь вашим Создателям прочитать.

— Они и так обряд очищения проведут. Зачем им в форте бродячие умертвия. Так что и без молитв к Создателям не обойдётся.

— А мы дополнительно за их души помолимся, — юноша с сомнением глянул на зелёного. — Я помолюсь.

— Зачем?

— Откуда я знаю!? — пожал плечами Ярик. — В нашем мире принято на похоронах к Богу обращаться, чтоб тот, наверное, более благосклонным к покойнику был. Разве вы так не делаете? Разве не молитесь?

— Наш Создатель определяет посмертие по делам ушедшего, а не по количеству молитв. Ни самого ушедшего, ни тех, кто за него молиться будет. И вообще, — хлопнул себя ладонями по коленям зелёный, — Мы, коблы, хоть и мирный народ, но воевать за свои жилища нам приходится часто. И для нас лучшая молитва — это трупы убитых нами врагов. Чем больше врагов убил, тем благосклоннее к тебе Создатели. Вот ты говоришь, что капитан твой геройски погиб. А для нас коблов куда большее геройство — это убить других и не погибнуть самому. А раз не смог выжить, то и не герой вовсе, а неудачник.

— Вот ничего себе ты завернул! — возмутился Ярик, — Он же нас прикрывал! Разве, если на ваши жилища враги нападают, вы не стоите до смерти, защищая свои семьи, своих жён?

— Странные вы всё же, человеки, — поднял брови гоблин. — Ну погибнут все, «стоя до смерти», ну пройдут по их трупам враги и уничтожат оставшиеся без защиты семьи, раззорив дома. И что в этом хорошего? Что их семьям от их смерти?

— Они смогут сбежать, пока их прикрывают.

— А потом, — Гоблин покачал головой, — погибнуть от голода или нападения без защиты погибших отцов и мужей? И какой смысл? Что так, что эдак — всё равно помирать.

— Но а как же вы тогда?

— У нас жены бьются вместе с нами. И не только жены. Все, кто оружие способен держать. А кто не может, те сразу в лес бегут и прячутся. А мы, если видим, что враг сильнее, тоже убегаем. И уходим жить в другое место.

— А если кто не успеет убежать? — Ярик не перставал удивляться, настолько необычно звучали слова кобла, никак не укладываясь в голове.

— Не успеют, значит были недостаточно хитры и расторопны.

— Ну, ладно, — не унимался парень, — А если ваши семьи всё же захватили, неужели вы не броситесь их спасать, даже ценой своей жизни?

— Нет, — мотнул головой гоблин, — если попались, значит были недостаточно хороши. Сила племени в сильных, умелых и хитрых воинах. И в таких же членах их семей. Выживать должны только лучшие. Если наш дом раззорят более сильные враги, те, кто сумели выжить, уйдут в новые места и дадут новое сильное потомство.

— А если все жёны погибнут?

— Нападем на другое племя и отобьём новых жён.

— А если то племя окажется сильнее?

— Мы что, совсем дурные, на тех, кто сильнее нападать?

— Фух! — выдохнул Ярик, совсем запутавшийся в хитросплетениях гоблинской логики, — Всё у вас не как у людей!

— Это у вас, человеков, все не как у людей, — пожал плечами Генордалтрис. — Самые сильные и смелые вечно гибнут в сражениях, а слабые женятся на вдовах и зачинают новое слабое потомство. Как вы не выродились до сих пор, ума не приложу!

— Ладно, — вздохнул юноша, — чёрт с ними, и с людьми, и с коблами. Что нам с мэтром делать? Нам ведь с сестрой без него никак нельзя. Нам домой надо. А на Михо надежды мало, он нас сюда случайно затащил. Надо старика вытаскивать как-то. Вот ведь, в натуре, близок локоть, да не укусишь!

— Это как? Это ты о чём? — уставился на Ярика гоблин.

— Это фигурально. Вроде как мэтр и недалеко, а вызволить его никак нельзя. Всё равно, что попробовать свой локоть укусить.

Кобл поиграл бровками, состроив недоумённую рожу, поднял перед собой руку, вывернул её, сгибая и разглядывая свой острый локоть. Вытянув шею, попробовал дотянуться до него раззявленным ртом, но не преуспел в этом ни капли — всё же пропорции тела у зелёного не сильно отличались от человеческих, и его акулья мясорубка никак не дотягивалась до желанной цели.

Поклацав ещё пару раз челюстями и не добившись никакого результата, разве что шею себе чуть не вывихнул, гоблин сплюнул и ворчливо пробурчал:

— Надо же! Даже не задумывался об этом никогда.

— Ну вот, теперь знать будешь, — Ярик едва сдерживался, чтоб не заржать над потугами зелёного. — Так что с мэтром-то делать будем? Давай уже думать.

— Чего тут думать, — уверенно заявил гоблин, ощупывая свою шею, словно проверяя, не растянул ли. — Спать надо ложиться. Днём в Крынск пойдём. Сестра твоя тебя ж тоже там дожидаться будет. И мага вашего в тамошних казематах, поди, держать станут. А как туда попасть, есть у меня одна идейка. Глядишь и выгорит что. А сейчас я отдохнуть должен. Всё, спим. Ах, да, я твоему коню бурдюк воды принёс. Вон, возьми, напои. Коню без воды долго нельзя.

— Спасибо, — поблагодарил Ярик никак не прореагировавшего на это, укладывающегося спать кобла, подхватил с земли бурдюк и отправился к Тайсону. Развязанная горловина кожаного мешка превратила его в подобие мягкого ведёрка. Не самая удобная поилка, но ничего другого под рукой не было. Не в шляпу же наливать. К тому же, что-то давненько Ярик её не наблюдал. Скорее всего, посеял либо во время побега из форта, либо пока без памяти катался на Тайсоне по лесу.

— Ах ты красавчик, — похлопал он коня по шее, — спаситель мой. Иди, пасись дальше.

Конь согласно фыркнул, а парень развернулся и пошёл к костру досыпать.

Когда кобл разбудил его, было уже светло. В кронах деревьев вокруг поляны шумно пересвистывались не на шутку разошедшиеся пичуги. Щебет стоял такой, словно пернатые собрались на митинг и теперь вовсю обсуждают какое-нибудь повышение цен на червяков или введение пошлин на цветные перья.

Генордалтрис поковырялся палкой в углях почти затухшего костра и выкатил на траву с пару десятков перемазанных золой яиц. Таких же пёстрых, как перепелиные, но чуть крупнее. Ярик тут же заподозрил, что чрезмерная активность крылатого населения леса вызвана именно его, гоблина, набегом на птичьи гнёзда.

— Ешь и собирайся, — буркнул кобл и, подхватив одно из яиц, принялся отколупывать закопчённую скорлупу.

Проголодавшегося парня особо и упрашивать не надо было. Он тоже выгреб из кучки несколько штук, раскатил их в траве немного в стороны, чтоб остывали быстрее и, обжигая пальцы, принялся поочерёдно чистить, закидывая в рот и мгновенно поглощяя.

Дольше ковырялся — мелковатые яйца проскакивали в желудок со свистом, заставляя сожалеть о том, что гоблинский геноцид пернатых не был более масштабным. Что поел, что в окошко поглядел. Можно было бы еще столько же заточить. А то и больше. Ну да не в ресторане.