— Слушай, Сусанин зеленоухий, мы точно хоть к форту идём? Уже пол империи, наверное, по этим зарослям промотали. Ты там не заблудился часом?

— Где тут блудить-то? — беззлобно огрызнулся кобл. — Тоже мне, заросли нашёл.

— А чего так долго? Ты нас кругами что ли водишь? Не мог же Тайсон так далеко меня увезти.

— Конечно кругами, — Генордалтрис вышагивал впереди, не выказывая и толики усталости. — Или ты думал, что мы прямиком по дороге к крепости отправимся? Здравствуйте, человеки добрые, это мы к вам назад на огонёк заглянуть решили! Разжигайте печи, калите свой пыточный инструмент, сейчас мы вам все военные тайны выдавать будем!

— Язва ты зелёная, — досадливо буркнул Ярик, впрочем, не особо обижаясь на гоблина. — Долго нам ещё?

— Да, считай, почти пришли. Лиги полторы осталось. Вон, впереди просвет. Там на полянке пока и остановимся на привал.

Юноша посмотрел вперёд, но как ни пялился, как ни таращился, никакого обещанного просвета разглядеть не сумел. Одна сплошная зелёная стена из листьев. Но не прошли они и тридцати метров, как заросли резко закончились, позволив путникам выбраться на достаточно обширную поляну, покрытую ровным ковром не очень высокой, где-то по колено, травы.

— О-о-о-о! Наконец-то! — парень, сдёрнув с коня седло с потником, бросил их на землю и радостно завалился сверху, блаженно вытянув ноги. — Вот оно счастье! Сколько отдыхаем?

— Я до вечера, — гоблин уселся рядом по-турецки, — ты до утра.

— В смысле? — не понял Ярик.

— В смысле — я жду, как начнёт темнеть и в крепость пойду, а ты меня здесь подождёшь. Я разведаю, что там и как, да потом тебе расскажу. Какой тут ещё смысл может быть?

— И что я тут делать буду? — возмутился мальчишка. — Я ж тут один от скуки сдохну!

— Не сдохнешь, — решительно заявил кобл. — Займёшся познанием мира и самого себя. — Чего-о-о!?

— Того, — спокойствия и невозмутимости зелёного хватило бы на сто индейцев. — Силу вижу я в тебе и способности немалые. Развивать их будешь.

— О! Да ты прям как Магистр Йода заговорил! — Ярику стало смешно. — Джедая из меня делать собрался? Или шамана?

— Не знаю, кто такой джедай, но шаман из тебя пока что точно не выйдет, — гоблин даже не улыбнулся. — Но ты можешь попробовать познать мир, заглянув в себя. И я помогу тебе это сделать.

— И на кой мне это счастье?! — от чего-то вдруг заволновался и заупрямился парень. — С духами беседовать на досуге?

— Может и с духами, — кивнул кобл. — Смотря как учиться будешь. И беседовать, и силой их пользоваться.

— Блин! И как этому учиться? — странно всё это было и непонятно, и даже как-то боязно.

Ярик недоверчиво посмотрел на гоблина, но тот продолжал олицетворять собой всю невозмутимость мира. Только достал из своего мешка маленький холщовый кисетик и, развязав стягивающую его горловину тесёмку, запустил внутрь руку.

— Вот, — протянул он парню извлечённый из кисета какой-то сушёный листик. — Это курукуш. Он поможет твоему сознанию приблизиться к тонкому миру духов. Все, кто становятся на путь шаманства, для обучения пользуются только этой травкой.

— Ну, вообще зашибись! — захлопал глазами Ярик. — Ты мне тут травку покурить предлагаешь?!

— Зачем курить? — удивился Генордалтрис. — Её жевать надо.

— Еще не лучше, — вздохнул парень. — Что-то темнишь ты, дядя. А эта твоя травка не вызывает, случайно, привыкания от частого употребления?

— А чего её часто употреблять? Её только в начале обучения употребляют. А как научатся сатэ ловить, так особо и не нужна она становится. Так, в сложных случаях только.

— Еще и сатэ какое-то ловить надо, — проворчал себе под нос Ярик. — Надеюсь, это не то, о чём я думаю.

— Я не знаю, о чём ты думаешь, — гоблин продолжал протягивать мальчишке листик, — но сатэ — это состояние резонанса с тонким миром. И достигается оно расширением сознания с помощью курукуша. На, жуй давай.

— Только этот один листик? — парень недоверчиво взял сушёный курукуш.

— Да. Тебе достаточно будет.

— Значит, хватит одной таблэтки? — он понюхал лист и лизнул его, поморщившись. — Фу, горький-то какой! Обязательно его, да, жевать?

— Да, — зелёный был непреклонен.

— Ууу, гадость какая, — разжевать лист труда не составило, куда труднее было все это проглотить. — И чего я тебя только слушаюсь!?

— У тебя выбора нет потому что. Теперь сядь, как я — продолжил руководить кобл. — Давай, давай, пересаживайся! Нечего валяться! Во-о-от, руки на колени положи, глаза закрой. Теперь нужно про себя повторять какую-нибудь песнь про природу. Только чтоб хорошо ее знал и не ошибался.

— Это-то еще зачем? — недовольно вздохнул мальчишка.

— Это чтоб твой организм и твой мозг работали в нужном направлении и привыкали к переходу в состояние сатэ под определённые слова. Будет потом, как ключ.

— Аааа! Типа мантры! — кивнул Ярик. — Понял. Только я песен не знаю про природу. Стих из программы школьной помню. Ну, это как песня, только без музыки.

— Пойдёт, — благосклонно соизволил согласиться гоблин, — начинай повторять, только не ошибайся. И смотри вглубь себя.

— А это еще как? — глаза сами собой распахнулись от изумления.

— Молча, — отрезал зеленокожий. — Смотри и стих свой повторяй. А я пока пойду поймаю кого на ужин.

Он поднялся и неспешно, вразвалочку направился к стене растений. А Ярик поёрзал немного, устраиваясь поудобнее, и, снова закрыв глаза, принялся повторять:

«Я узнал, что у меня Есть огромная родня: И тропинка, и лесок, В поле каждый колосок. Речка, небо надо мною — Это все моё, родное!»

И потом снова:

«Я узнал, что у меня ….»

Сколько раз он повторил этот стишок, вряд ли можно подсчитать или вспомнить. Мальчишка потерял счет времени. Оно словно остановилось. А то и вовсе перестало существовать. Да и вообще всё перестало существовать. Он больше не чувствовал ни согревающих спину лучей солнца, ни освежающий ветерок. Ни звука, ни шороха извне. Только монотонно звучащие в мозгу:

«…И тропинка, и лесок, В поле каждый колосок…»

И вдруг, спустя, наверное, вечность, лёгким шелестом и едва уловимой волной со всех сторон накатило что-то странное:

«Привет, друг… здравствуй, новый друг… мы рады тебе…»

Нет, это были не слова. Скорее, эмоции, хлынувшие отовсюду.

А потом он снова почувствовал ласкающее прикосновение ветра, взъерошившего волосы и ласково погладившего его по щеке.

«Я с тобой, друг! Поиграем? Смотри, как здесь здорово!»

Ярик не открывал глаза, он знал это наверняка, но понимал, что каким-то образом видит теперь всю поляну. Причем буквально всю, даже у себя за спиной. Он отчетливо различал каждое дерево и каждый куст вокруг. Да что там, каждую травинку и цветок на поляне. Он чувствовал птицу, застенчиво перепорхнувшую с ветки на ветку метрах в десяти от себя, там, куда обычный взгляд даже не проникнет. Он видел муравья, тащившего дохлого жучка у себя под ногами и чувствовал, как тому тяжело и страшно не успеть добраться засветло до муравейника. Он чувствовал благостное настроение Тайсона, радовавшегося вкусной сочной траве и тому, что его перестали тащить через этот нескончаемый лес, где можно только медленно брести и нельзя нестись во весь опор, разгоняя ветер…