Прыгая вокруг медленно поворачивающейся вслед за мной уродливой фигуры, я осыпал её градом из всех имеющихся у меня железяк, постепенно превращая восставшего жреца то ли в ёжика, то ли в подушечку для иголок. Вот только на втыкающийся в него металл моему противнику было откровенно наплевать, и он продолжал меланхолично посылать в меня заклинание за заклинанием, а ведь мне к тому же приходилось ещё следить за виверной, которая, похоже, почуяв клеть с онемевшими от страха пленниками, собралась целенаправленно хромать в их сторону.

Видимо, в какой-то момент летающему горбуну подобное времяпрепровождение надоело, и он начал плести некое особо мощное колдунство. Я же, в свою очередь, телепортировался ему за спину и, не особо мудрствуя, принялся наносить хаотические удары серпом кусаригамы. Зло стиснув зубы от того, что, кромсая балахон, не причиняю обновлённому противнику ровным счётом никакого вреда, а затем от ощущения полного бессилия, пнул летающую фигуру ногой.

К моему удивлению, ёжик… точнее, жрец Додаша оказался сильным, но лёгким, и, издав какой-то потусторонний крик, отлетел метров на десять, прежде чем смог выправиться, и развернуться в мою сторону, и опять поднять бледные руки. Я уже собирался начать уворачиваться, потому как победить этого монстра мне явно было не суждено, когда подала голос виверна и с диким рёвом рванула прямо на нас, хлопая для пущего эффекта перепончатыми крыльями.

Как я увернулся, не знаю, зверюга почти мгновенно набрала огромную, наверное, взлётную, по своим меркам, скорость и впечаталась во внутренний частокол стены с такой силой, что поломала брёвна и едва не разворотила укрепление. А вот жрецу повезло меньше. Увлечённый нашим противостоянием, он проигнорировал опасность, и его хорошенько приложило крылом пробегавшей мимо твари, на что он в кои-то веки вдруг прореагировал болезненным вскриком.

Концепция дальнейших действий родилась будто сама собой в ньютоновском озарении, хотя скорее всего, в последнем кульбите я просто-напросто приложился темечком о какой-то камень. В любом случае покуда летающий горбун ещё не оправился от встречи со своим ручным крокодилом, я подскочил к нему и единым махом обмотал цепью кусаригамы, закрепив серп на манер крюка, чтобы жрец не сорвался. Затем, ухватившись за оружие со стороны бойка, попытался раскрутить урода вокруг себя, как то делали рэстлеры на популярных и одобренных правительством спортивно-развлекательных каналах.

План был прост. Швырнуть горбуна в виверну, которая уже разобралась, где у неё брёвна стены, а где крылья и ноги, и будь что будет. Если повезёт – они прибьют друг друга, а нет – у меня всё равно появится хоть какое-то время, чтобы придумать что-нибудь новое или, освободив пленников, сбежать. И уж за что я совсем не беспокоился, так это за потерю оружия. В своём новом облике горбун был практически неуязвим, как минимум для меня, смертоносен и жутко неповоротлив, так что при неудаче вернуть кусаригаму особого труда не составит.

Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Я бы даже удивился, если бы у меня с ходу получилось задуманное. Вместо метателя тяжестей из меня по неопытности вышел мальчик с воздушным шариком, который ну никак не хотел раскручиваться, только вместо надувного резинового изделия, родственного проходящему под номером «два», был смертельно опасный и что-то верещащий замогильным голосом горбун, поклоняющийся Додашу. Впрочем, мысленно я его только этим изделием и называл, не забывая помянуть то, что оно пользованное. Но в результате я всё-таки приспособился, и когда оклемавшаяся виверна уже брала по доносящимся от нас воплям пеленг направления для повторного разгона, раскрученный-таки жрец был послан прямиком ей в грудину.

Я как-то не ожидал от слепого крокодила такой резвости. Орущий жрец оказался пойман задней лапой ещё в воздухе, а затем со всей силой впечатан в землю. Пытающуюся сопротивляться фигурку чудовище драло когтями, било шипом на конце хвоста и жевало страшными челюстями, а уж топтали его с особым остервенением, и, наконец, зажав нижнюю половину, виверна с жутким хрустом разорвала горбуна пополам, словно динозавр из фильмов, подбросив верхнюю половину в воздух и одним махом заглотив.

К сожалению, стоять на месте и наслаждаться одновременно жутковатым и между тем каким-то по-первобытному притягательным зрелищем я не мог. Следовало ещё как-то завалить этого недодракона, но вот идеи на этот счёт у меня отсутствовали от слова совсем.

«Обернись…» – услышал я в голове голос шизы.

Я резко развернулся, готовый к внезапному нападению нового, неизвестного ещё мне врага, выдернув из ножен за спиной единственное оружие, которое у меня оставалось. Пусть танто и был тупой и совершенно бесполезный, но защититься с его помощью или… в конце концов, убить человека можно и карандашом, а потому при должной ловкости даже подобная игрушка может быть опасной в умелых руках.

Прямо за мной находился алтарь Додаша с привязанной к нему девчонкой, успевшей то ли наораться и замолчать от страха, то ли сорвавшей голос, а потому с ужасом хлопающей глазищами. Каменная плита, алтарь злого бога. Источник его силы и могущества в данном регионе, а заодно приёмник и распределитель энергии, получаемой от жертвоприношений. А у меня в руках нечто, способное убить даже некого Чёрного дракона, только с разряженной батарейкой…

Подскочив к распластанной на жертвеннике девице, я быстро сдёрнул с крюков петли удерживавших её верёвок и довольно бесцеремонно сбросил взвизгнувшую жертву с нагретого ею места. После чего положил на него клинок.

Ноль реакции, чего, собственно, и следовало ожидать, хотя была надежда на то, что алтарь – это что-то вроде дистанционного источника питания. Оглянувшись на издавшую очередной скрежещущий вой виверну, я подхватил танто и… совершенно случайно заметил, как чиркнувший по монолитной каменной плите кончик клинка на мгновение засиял голубоватым светом. Более того, на отчётливо вздрогнувшем алтаре осталась довольно глубокая царапина.

Я провёл ещё раз, уже целенаправленно, и камень задрожал под налившимся переливами оружием, а на пределе слышимости раздался разъярённый вопль. Тогда, уже не рефлексируя, я замахнулся и вогнал клинок в середину алтаря, и тупое на вид лезвие вошло в него, как горящий нож в масло. Ну, или, точнее, он же, но в технический маргарин, потому как со своим индексом я давно уже забыл, каков вкус и цвет настоящего сливочного масла.

Громыхнуло! Свет на мгновение померк, а меня будто куклу отшвырнуло от камня, практически мгновенно покрывшегося сетью трещин. В небо ударил луч тёмного света, а мир буквально потонул в болезненном вопле, который, словно многотонный пресс, прижал меня к земле, но это сразу закончилось, а в груду почему-то рыжего песка остался воткнут мой танто, сияющий голубым светом лезвия.

Не скажу, что я что-либо почувствовал, взяв клинок в руки. Он был такой же, как всегда, точнее, такой же, каким я увидел его первый раз в этом мире, до того как он погас. Зато я точно знал, что мне теперь делать, словно бы кто-то вложил мысль в мою голову.

Мгновение, специальный жест – и я уже стоял прямо под брюхом перетаптывающейся и принюхивающейся виверны. Быстрое движение руки с зажатым обратным хватом клинком на уровне сустава ноги. Ещё миг – и я кубарем выкатился из-под взревевшего от боли и завалившегося набок чудовища, отчётливо услышав хруст ломающихся под его весом костей правого крыла. Словно раненый голубь, виверна забилась на земле, и мне оставалось только, выбрав момент, оказаться возле её головы и легонько чиркнуть голубым лезвием по шее твари на полную глубину лезвия, потому как прикладывать силу для этого не требовалось.