упоминает все реже. Думаю, у нее был серьезный психический срыв, но теперь он позади. Я уговорила ее принимать каждый вечер капли мягкого действия, рекомендованные нашим психиатром.

– Была ли это депрессия, вопрос спорный. Эта женщина, должно быть, когда-то работала на Германию.

– Признаться, и я это подозревала, как Исмаил. Но теперь я уверена, что ее слова – всего лишь слова, делать она ничего не делала, – ответила Фрида.

Эмма рассмеялась.

– Никогда ни в чем не будь уверена.

Уже в дверях Фрида улыбнулась и сказала: «Все в порядке», – поцеловала сестру в щеку и исчезла в темноте узкой улочки.

Тот же день, Чорлу

Врач и пациент сидели друг напротив друга, а Исмаил стоя наблюдал и иногда пытался делать записи, приложив блокнот к стене. Это был его первый день в больнице в Чорлу, первый осмотр пациента вместе с главным врачом. В коридоре собралась толпа, но не было в ней ни женщин, ни детей, как он привык за годы учебы. Койка, ширма, два стула, один сломан, деревянный стол – вот и вся обстановка кабинета. И липкий, удушливый воздух.

Одной рукой он открыл дверь смотровой и позволил пациенту выйти, а вторую привычным жестом выставил, чтобы предотвратить непрошеное вторжение, и крикнул: «Следующий, заходите!» Вошел очень толстый мужчина. Он жаловался на сильную боль в животе по утрам. Исмаил внимательно осмотрел живот, послушал сердце и дыхание, немного подумал.

Внезапно ему вспомнился глухой дедушка из больницы в Джеррахпаша, который все рассказывал о войне. Те же симптомы, которые дали основание к операции. Он уверенно сказал главврачу, который писал за столом отчет об осмотре: «Ущемленная диафрагмальная грыжа».

Услышав диагноз, тот засмеялся, громко и саркастично. Затем встал, подошел и лично осмотрел пациента, который постоянно стонал. Наконец, он сказал: «Это прободная язва желудка. Или непроходимость. В любом случае, это не грыжа».

– Если вы не против, я отведу его на рентген, – предложил Исмаил.

Главврач пожал плечами.

– Хорошо, если у нас есть пленка, давайте сделаем рентген. Но, как говорится, зачем провожатый, если деревня перед глазами!

Исмаил взял лист запроса и ручку.

– Что писать?

Тот снова пожал плечами.

– Пишите все, что хотите, только быстро ведите его на рентген, это важно.

– Слушаюсь!

Исмаил приложил бумагу к стене, написал «ущемленная диафрагмальная грыжа», сложил листок и сунул в карман халата. Он повел пациента в рентгеновский кабинет по соседству и не смог помешать сразу нескольким людям ворваться в смотровую.

Пациент перестал стонать, закрыл глаза и еле передвигал ногами. Лицо его было белым, искаженным от боли, все в поту. Рентген делали с большим трудом. Рентгенолог показал Исмаилу снимок на экране. Диагноз поставлен правильно, ущемленная диафрагмальная грыжа. Картина была устрашающей: почти весь кишечник выдавлен в грудную клетку.

Исмаил не мог не рассмеяться. Он понимал всю неуместность смеха, но не мог сдержаться. Остановился он только тогда, когда главврач с вопросительным выражением лица просунул голову в дверной проем. Однако он, должно быть, уловил настроение Исмаила и понял, что тот смеется над ним. Он нахмурился, бросив на него ледяной взгляд.

– В операционной в два часа, я оперирую пациента! – сказал он.

– Слушаюсь! – отвечал Исмаил, вмиг посерьезнев.

Как только прием закончился, он просмотрел несколько практических пособий по хирургии, которые привез из Стамбула, перелистал записи, которые вел в Джеррахпаша. Было очевидно, что главврач сердит на него, и Исмаил не хотел допускать ошибок. Он обратился к самому простому способу устранения диафрагмальной грыжи. Ее не рекомендовалось удалять через брюшную полость: в этом случае было практически невозможно удержать кишечник внизу живота и закрыть диафрагму вверху. Следовало провести торакофренолапаротомию – открыть одновременно грудную клетку и брюшную полость и восстановить диафрагму, устраняя таким образом причину грыжи.

В операционную Исмаил пришел первым. Когда появился главврач, он уже готовился: стерилизовал руки, надевал шапочку и маску. Врач по-прежнему холодно взглянул на него и тоже молча начал готовиться. Атмосфера в операционной сгущалась, и не только из-за сложности предстоящей операции и плохого состояния пациента. Очевидно, начальник всерьез был обижен на Исмаила. Исмаил же сожалел о своем поведении и не знал, как загладить оплошность. Он занял свое место, чтобы держать ретракторы. Однако когда он увидел, что хирург готовится к операции на брюшной полости, он не выдержал.

– Не могли бы вы уделить мне минутку? Я читал об этом случае сегодня. Однажды присутствовал на операции во время стажировки. Сейчас в таких случаях рекомендуют оперировать через грудную клетку.

Ответа не было. Разве хирург не слышал его? Исмаил закусил нижнюю губу. Конечно, было неразумно после утреннего инцидента навязывать свое мнение и в операционной, но он был обязан его высказать. Главврач продолжил операцию. Он попытался поправить диафрагму, но ничего не получилось.

Операция затягивалась, неудачи следовали одна за другой. У офицера, который давал больному наркоз, закружилась голова, и он чуть не упал без сознания. Кто-то другой встал на его место. Наконец, на пятом часу операции случилась катастрофа: у пациента вывалился наружу кишечник.

Главный врач, весь в поту, собрал его и кое-как уложил в брюшную полость и приглушенным маской голосом скомандовал: «Зашиваем!» Он повернулся к Исмаилу:

– Что ж, мы попытались. Дальше все в твоих руках. Поручаю тебе пациента!

Исмаил запротестовал в изумлении и гневе:

– Поручаете мне?! Но пациент четыре часа под наркозом, четыре часа на операционном столе, у него вывалился кишечник. Утром его уже не будет! Что именно вы поручаете мне?

– Этого я не знаю, – ответил главврач, – пациент твой, вот и все! Ты так хотел заполучить его сегодня утром. Работа не заканчивается постановкой диагноза, вычитанного в книгах. Если бы это было так, каждый был бы хирургом!

Несправедливость этих слов ошеломила Исмаила. Но он знал, что ответить ему нечего.

– Сделаю все, что в моих силах.

Когда он вышел из операционной, вся больница гудела: «Немцам конец». Весть о высадке союзников в Нормандии моментально разнеслась по коридорам и палатам.

Меньше чем через два часа Исмаил, как и предвидел, потерял пациента.

Однако, когда на следующий день он сообщил об этом главному врачу, тот, вопреки ожиданиям, отнесся к новости спокойно. Даже улыбнулся.

– Насколько я могу судить, ты и в самом деле хочешь стать хирургом. Если останешься здесь до увольнения и будешь помогать мне, это будет хорошей практикой перед должностью ассистента.

Глаза Исмаила загорелись. Узнает ли он что-то новое о хирургии от своего начальника – еще вопрос, но он наберется опыта и не будет тратить время впустую, как в Демиркёе.

– Спасибо, я