Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако, несмотря на гибель сотен тысяч солдат, многомесячная блокада Ленинграда так и не была прорвана, и город не был взят. Высадка союзников в Италии после разгрома немцев и итальянцев в Северной Африке, должно быть, тоже сильно расстроила покойного Хикмет-бея и его преданную вдову. Вот уже несколько недель Фрида почти каждую ночь просыпалась от воплей мадам Лоренцо.
«Надо посоветоваться с профессором», – подумала она. На мадам Лоренцо лица не было. Вдобавок бессонница сделала ее рассеянной и забывчивой: она оставляла кастрюли на огне, не закрывала краны.
Дверь внезапно распахнулась и на пороге, как привидение, возникла мадам Лоренцо в белой ночной сорочке.
– Ты все еще занимаешься, так поздно? Ты слышала, Хикмет-бей очень зол из-за последних событий.
– Мне кажется, он сейчас молчит. Должно быть, устал. И вы выглядите утомленной. Не хотите прилечь и поспать?
– Ты права, я устала. Я пойду лягу! – кротко повторила она.
Фрида проводила мадам Лоренцо в ее комнату, уложила в постель и, уходя, притворила дверь не до конца. Завтра же она пожертвует обеденным перерывом и съездит в психиатрическую больницу в Бакыркёй.
– Нельзя поставить диагноз заочно. Но судя по тому, что вы мне рассказали, причины поведения этой дамы скорее психологические, – сказал Фриде знаменитый профессор.
– То есть?
– Желание убежать от правды, попытка укрыться в воображаемом мире. Она знает, что Хикмет-бей не заходит к ней, но приятно думать иначе. Кроме того, такие галлюцинации и грезы обычны для болезни Паркинсона, но вы должны привести ее сюда, чтобы точно установить, страдает она ею или нет.
– К сожалению, это почти невозможно! Вот уже много лет, как она лишь изредка выходит на улицу, только до лавки в конце улицы. В основном она сидит дома, с книгами, журналами, вязанием и радио.
– Понятно. Интровертная, легко возбудимая женщина. Думаю, мой первоначальный диагноз верен. И в этом случае, если она окажется здесь, попытка принудительного лечения может произвести противоположный эффект. Вам лучше попытаться самой ей помочь, не так много и нужно. Выражайте как можно чаще сочувствие, и, если она не будет чувствовать себя одинокой, возможно, она потихоньку начнет отказываться от мира фантазий. Но не позволяйте ей думать, что вы часть этого мира, что вы верите в то, что она говорит. Я знаю, что добиться полного выздоровления непросто, но я уверен, что у вас все получится.
– Большое спасибо, ходжа.
Профессор явно запомнил Фриду во время клинической практики по психиатрии в первом семестре. Узнав, что она выбрала педиатрию, он сказал ей: «У нас пока нет детской психиатрии, и я не знаю, появится ли когда-нибудь, но я уверен, что вы бы там были на своем месте. Вы хорошо чувствуете и стремитесь понять людей, помогаете им».
Фрида уже была готова уйти, как он вдруг спросил:
– Как поживает Исмаил?
Кажется, уже все, и профессора, и друзья, знают об их отношениях. А Исмаил, должно быть, привлек внимание учителя, когда был в Бакыркёе на практике пару лет назад. Но, видимо, иными качествами, чем Фрида.
– Насколько я помню, он трудолюбив как джинн, но при этом далек от психиатрии. Во время обследования ему сразу наскучили непристойные ответы пациента; он готов был вскрыть его череп и поковыряться в голове, так сказать, скальпелем найти болезнь изнутри, – сказал он со смехом.
Фрида тоже засмеялась. Какой точный диагноз. Потом вздохнула.
– Почти год, как он считает дни в лазарете в Демиркёе, на границе с Болгарией. Он ждет, когда его направят в больницу Чорлу, чтобы выполнять более полезную работу.
Она почувствовала, как краснеет. Зачем она так подробно рассказывает, словно говорит от имени Исмаила? Как будто сказать «все в порядке» недостаточно?
Но учитель с интересом выслушал Фриду.
– Представить не могу, что такой одаренный молодой человек, как Исмаил, в самом плодотворном возрасте проводит свои дни, перевязывая раны и заботясь о пайке! Какая жалость! – Он вздохнул и чуть помолчал. – Вы сказали, Чорлу? Посмотрим, что можно сделать. Если я не ошибаюсь, у нас есть общие знакомые с главврачом в Чорлу. Или мы знакомы лично? В любом случае, вы запишите всю информацию – имя, фамилию и место прохождение службы – и отдайте моему ассистенту в приемной.
Неописуемое счастье наполнило сердце Фриды. Вечером она вернулась в пансион ликующая. Мадам Лоренцо встретила ее сегодня с улыбкой.
– У меня есть картошка с тушеным мясом, ты же любишь его, поужинаем вместе?
– Знаешь, Фрида, – заговорила хозяйка за столом, – я никак не могу решить, хочу я видеть Хикмет-бея ночью или нет. Он приходит – я чувствую себя счастливой, но в то же время он бередит мне душу. А если он не приходит, мне грустно. Без него моя жизнь так скучна.
Фрида встала, медленно подошла к ней, приобняла и поцеловала в щеку.
– Вы наверное устаете за день? Я могла бы устроить тут большую уборку. Уверена, вам понравится, когда все заблестит. А перед тем как сесть заниматься, будем слушать вместе радио. И вы, кстати, собирались научить меня играть в карты и варить варенье из айвы.
Откуда взять время, чтобы выполнить все эти обещания? Фрида решила почитать о признаках болезни Паркинсона в справочниках.
– Если можно найти айву и сахар, почему бы и нет? – ответила мадам Лоренцо, взяла Фриду за руку и сжала ее.
– В хорошую погоду мы могли бы гулять по вечерам.
Женщина глубоко вздохнула.
– Конечно! – Она снова вздохнула. – Я не уверена, сон это или реальность.
– Что есть, то есть! Вам же это нужно прямо сейчас, правда? Но есть и другие вещи, которые избавят вас от скуки. И вы о них сами знаете, ведь так? Не отказывайтесь от них, попробуйте.
– Хорошо, дочка. Конечно, тебе виднее. Кому как не мне знать, как много ты училась и занималась все эти годы.
«Если Исмаила переведут, то отчасти благодаря ночным визитам Хикмет-бея к его вдове. Но лучше ему не знать об этом», – подумала Фрида. Затем она повернулась к мадам Лоренцо и ласково сказала:
– Сейчас заварю вам липового цвету, и вы хорошенько выспитесь.
Время миру
Июнь 1944, Беязыт
«Соломон возвращается домой счастливый. Помахивая результатом анализа мочи, он кричит:
– Хорошие новости, хорошие новости, ни у тебя, ни у меня, ни у твоего отца, ни у Рахили,
