– Но главным блюдом на столе оказалась ежевика, – миссис Райт слегка охрипла от волнения.

– Вы глядите прямо в корень, мадам! Как точно, как безошибочно вы рассуждаете. И конечно, спросите сейчас: зачем же ей понадобился мышьяк? Моя племянница не способна на такую изощренность, и защитник, к счастью, это подметил на суде. Констанция могла бы получить бесчисленное множество смертоносных веществ из собственного сада: например, подать к столу соус с пятнистым болиголовом – это такой цветочек, похож на петрушку, съешь, и наступает мгновенный паралич и смерть. Могла бы попотчевать нас повидлом из ароматного дурмана или из красноплодного воронца. Или нарезать в салат Holcus lanatus, его еще называют бархатной травой, – с высоким содержанием синильной кислоты. О, мадам, у меня записано абсолютно все. Сонная одурь – родственник помидора, неужели хоть одному из нас пришло бы в голову отказаться, вздумай Констанция замариновать ее со специями? Да одни грибы чего стоят? Скольких они уже увели в мир иной – ядом и обманом! А мы все очень любим грибы, моя племянница готовит восхитительный омлет с грибами, вы должны непременно попробовать, мадам, словами этот вкус не опишешь; а бледная поганка очень…

– Но как же ей доверяли готовить?! – возмутилась миссис Райт.

– В том-то и дело, мадам. Никто бы и не доверил, если бы в ее намерения входило погубить нас всех с помощью яда; мы были бы чудовищно слепы и безмятежны, доверив ей нашу жизнь. Но с нее сняты все подозрения. Не только в совершении действия, то есть убийства, но и в самом намерении.

– А почему же миссис Блеквуд не готовила сама?

– Увольте. – Голос дяди Джулиана дрогнул, и я, хоть и не видела, явственно представила его жест: он поднял руку к лицу и улыбнулся сквозь растопыренные пальцы – это был самый изысканный его жест. Он так иногда разговаривал с Констанцией. – Предпочитаю жить под угрозой мышьяка.

– Нам пора домой, – произнесла Хелен Кларк. – И что это на Люсиль нашло, не представляю. Я же предупредила ее: на эту тему – ни слова.

– В этом году я разведу землянику, – сказала мне Констанция. – В дальнем углу сада растет дикая – видимо-невидимо.

– …так бестактно с ее стороны, к тому же она меня задерживает.

– …сахарница на серванте, тяжелая, серебряная сахарница. Это семейная реликвия, брат ею чрезвычайно дорожил. Вам, должно быть, интересно, что с ней? Пользуются ли ею до сих пор? Вам наверняка интересно, отмыли ее или нет. Дочиста или нет. Спешу вас успокоить. Моя племянница Констанция вымыла ее еще до прихода врача и полиции. Неподходящее, по-вашему, время мыть сахарницу? Совершенно согласен. Прочая обеденная посуда еще стояла на столе, а сахарницу племянница отнесла на кухню, сахар высыпала, а сахарницу выскоблила и окатила кипятком. Необъяснимый поступок.

– Там был паук, – прошептала Констанция, глядя на чайник. Сахар мы теперь брали кусковой – из маленькой сахарницы с розочками.

– …она утверждала, что там был паук. Так и объяснила полиции. Поэтому она вымыла сахарницу.

– Могла бы придумать отговорку получше, – сказала миссис Райт. – Будь там действительно паук – его же просто вынимают, ну не мыть же из-за этого всю сахарницу!

– Ну-с, мадам, что бы вы придумали?

– Но я в жизни никого не убивала, я не знаю, то есть я не знаю, что бы я придумала. Да первое, что в голову придет. А она, по-моему, была просто не в себе.

– Могу вас уверить, мышьяк вызывает адскую боль. Говорите, не пробовали? Это невкусно. Мне их всех очень и очень жаль. Я и сам страдал и мучился несколько дней, Констанция бы мне, конечно, посочувствовала, но к этому времени она – увы! – была уже далеко. Ее немедленно арестовали.

Голос миссис Райт зазвучал напористей, словно что-то извне подстегивало ее любопытство:

– Я всегда мечтала, как только мы переехали, мечтала познакомиться с вами и выяснить, что же случилось на самом деле, ведь вопрос, главный вопрос, так и остался без ответа; конечно, я не ожидала, что мы затронем эту тему, но коли так, послушайте… – В столовой передвинули стул: миссис Райт явно обосновалась надолго. – Во-первых, мышьяк она купила сама…

– Травить крыс, – подсказала Констанция чайнику и, обернувшись, улыбнулась мне.

– Травить крыс, – произнес дядя Джулиан. – Мышьяк еще применяется при изготовлении чучел, тоже безобидное занятие, но моей племяннице не удалось бы продемонстрировать конкретных знаний в этой области.

– Затем. Она готовила ужин и накрывала на стол, – продолжала миссис Райт.

– Признаюсь, Люсиль меня удивляет, – сказала Хелен Кларк. – С виду такая тихоня.

– …они умирали вокруг нее, дохли, простите, как мухи, а она даже врача не сразу вызвала. Она мыла сахарницу! А потом уже было слишком поздно.

– Там был паук, – сказала Констанция.

– …и она сказала полиции, что эти люди недостойны жить!

– Она была чересчур взволнована, мадам. И облекла мысль в неточную форму. В ту минуту она полагала, что и я среди обреченных, но моя племянница не жесткосердна. Я, вероятно, тоже недостоин жить – кто из нас праведен? – все же, думается мне, не стала бы она выносить такой приговор.

– Она сказала полиции, что сама во всем виновата.

– А вот в этом ее ошибка. Конечно, она подумала, что дело в ее стряпне, но слишком поспешила взять вину на себя. Я бы ей отсоветовал, спроси она меня вовремя. Весьма похоже на попытку разжалобить.

– Но главный-то вопрос – ведь он так и остался без ответа! Почему? Почему она это сделала? Ведь не маньяк же она, в самом деле…

– Но вы-то ее видели, мадам.

– Простите, что?! Ох, Боже, конечно видела. Совсем забыла. Такая прелестная девушка и… нет, это несовместимо. Но у человека, погубившего столько жизней, должна быть причина, мистер Блеквуд. Пусть даже садистская, извращенная… Ах, бедная девочка. Такая милая, уж и не помню, чтоб мне кто так сразу понравился. И если она и впрямь маньяк-убийца?

– Я ухожу! – Хелен Кларк встала и решительно сунула сумку под мышку. – Люсиль, я ухожу! Это за рамками всякого приличия, уже шестой час.

Миссис Райт ошалело выскочила из столовой.

– Простите, ради Бога, – сказала она. – Мы заболтались, и я забыла о времени. О Боже. – И она бросилась к своему стулу за сумочкой.

– Вы даже к чаю не притронулись, – сказала я: очень уж хотелось, чтоб она покраснела.

– Спасибо, – она взглянула на свою чашку и покраснела. – Все исключительно вкусно.

Дядя Джулиан остановил каталку посреди комнаты и смиренно сложил руки на груди. Он посмотрел на Констанцию, а потом перевел скромный и глубокомысленный взгляд на потолок.

– До свидания, Джулиан, – отрезала Хелен Кларк. – Констанция, извини, мы непростительно засиделись. Идем, Люсиль.

Миссис Райт вела себя, точно провинившаяся девочка; однако не забывала и о хороших манерах: