— Вам нужно ехать очень осторожно, — предупредил их Дипно. —Вокруг полно копов. Не говоря уж об Андолини и остатках его веселой банды.

— Раз уж ты упомянул Андолини, — Роланд перевел взгляд сДипно на Тауэра, — я думаю, вам двоим следует поехать туда, где его нет.

Тауэр, естественно, взбрыкнул. Ничего другого Эдди от него ине ожидал.

— Уехать отсюда? Вы, должно быть, шутите! У меня список издесятка человек, живущих неподалеку, которые собирают книги… покупают, продают,меняют. Некоторые знают, что делают, но другие… — он сжал и разжал указательныйи средний пальцы, имитируя ножницы, стригущие невидимую овцу.

— В Вермонте тоже живут люди, которые продают старые книги,лежащие по сараям, — подал голос Эдди. — И вы должны помнить, с какой легкостьюнам удалось вас найти. Именно благодаря вам, Кел.

— Он прав, — кивнул Эрон, и на этот Келвин Тауэр промолчал,поджал губы, наклонил голову и принялся рассматривать мыски своих ботинок.Дипно же повернулся к Эдди. — Мы с Келом хотя бы сможем показать нашиводительские удостоверения, если нас остановят местные копы или полиция штата.Я предполагаю, у вас никаких удостоверений нет.

— Предполагаете правильно, — ответил ему Эдди.

— И я очень сомневаюсь, что вы сможете показать разрешениена ношение этих пугающе больших револьверов.

Эдди бросил взгляд на большой, и невероятно древнийревольвер, висевший чуть ниже бедра, улыбнулся, вскидывая глаза на Дипно.

— И в этом вы не ошиблись.

— Тогда будьте осторожны. Вы поедете не к Ист-Стоунэму, а впротивоположную сторону, так что, возможно, вас никто и не остановит.

— Спасибо, — Эдди протянул руку. — Долгих дней и приятныхночей. Дипно ее пожал.

— Это добрые слова, сынок, но, боюсь, в последнее время моиночи не очень-то приятны, а если ситуация на медицинском фронте в самом скоромвремени не переменится к лучшему, мои дни тоже не будут особо длинными.

— Они протянулся дольше, чем вы, возможно, думаете, —ответил Эдди. — У меня есть веская причина верить, что вы проходите на своихногах еще как минимум четыре года.

Дипно прикоснулся пальцем к губам, нацелил его в небо.

— Из уст этого человека да в ухо Господа.

Эдди повернулся к Келвину Тауэру, пока Роланд пожимал рукуДипно. На мгновение подумал, что книготорговец не захочет обменяться с нимрукопожатием, но тот в конце концов протянул руку. С видимой неохотой.

— Долгих дней и приятных ночей, сэй Тауэр. Вы поступилиправильно.

— Меня вынудили, и вы это знаете, — ответил Тауэр. —Магазина нет… недвижимости нет… и, похоже, заканчивается первый мой отпуск задесять лет…

— "Майкрософт", — вдруг вырвалось у Эдди. А потом:

— Лимоны.

Тауэр моргнул.

— Простите.

— Лимоны, — повторил Эдди и тут же расхохотался.

14

На конце своей по большей части никчемной жизни ВеликийМудрец и Выдающийся Торчок Генри Дин больше всего любил принять дозу, а принявдозу, порассуждать о том, как он собирается сорвать крупный куш на фондовойбирже. Когда речь заходила об инвестициях, он полагал себя равным Э.Ф.Хаттону[70].

— В одно я точно никогда не буду инвестировать, братец, —говорил ему Генри, когда они поднялись на крышу. Произошло это незадолго допоездки Эдди на Багамы за кокаином. — Куда я никогда не вложу свои деньги, такэто в компьютерное дерьмо. «Майкрософт», «Макинтош», «Санио», «Санкио»,«Пентиум» и все такое.

— А ведь эти акции пользуются популярностью, — ввернул Эдди.Не потому, что его это волновало, но, черт, возьми, получался разговор. —Особенно «Майкрософт». Их цена только поднимается.

Генри пренебрежительно рассмеялся и сделал несколькодвижений рукой, словно гонял шкурку.

— Мой член, вот что у нас поднимается.

— Но…

— Да, да, я знаю, люди клюют на это дерьмо. Вот акции ирастут в цене. И когда я наблюдаю за этим, знаешь, что я вижу?

— Нет, что?

— Лимоны.

— Лимоны? — переспросил Эдди. Он-то думал, что понимает, очем толкует Генри, а оказалось, что нет. Разумеется, закат в этот день выдалсяпотрясающим, да и дозу он принял немалую.

— Ты меня слышал! — фыркнул Генри, мгновенно вскипев. —Гребаные лимоны. Чему тебя только учили в школе, братец? Лимоны — это такиемаленькие зверушки, которые живут по всей Швейцарии, а может где-то еще. Ивремя от времени, кажется, каждые десять лет, но не уверен, у них возникаетжелание покончить с собой, и они бросаются с утесов.

— А-а-а, — протянул Эдди и прикусил щеку изнутри, чтобы нерасхохотаться. — Те лимоны. Я думал, ты говоришь про другие, из которых делаютлимонад.

— Все шутишь, — сощурился Генри, но продолжил тему, решивпростить непочтительность брата, как великие и знаменитые иной раз прощаютмелкую, невежественную сошку. — В общем, я вот о чем толкую. Все эти люди,которым не терпится инвестировать в «Майкрософт», «Макинтош» и, ну, не знаю,гребаный «Невроз нарвас спид дайл чип»… да, благодаря им Билл Гребан Гейтс иСтив Гребан Джобс-а-рино станут богачами. Но это компьютерное дерьмо обвалитсяи сгорит к 1995 году, все эксперты так говорят, так чего люди вкладывают в негоденьги? Гребаные лимоны, бросающиеся с утесов в гребаный океан.

— Точно, гребаные лимоны, — согласился Эдди и растянулся натеплой крыше, чтобы Генри не догадался, что он полностью потерял ход мыслейстаршего брата. Он видел миллионы лимонов бегущих трусцой к утесам, все вкрасных шортах и белых кроссовках, совсем как шоколадные драже в телевизионномрекламном ролике «Эм-энд-эмс».

— Да, но я сожалею, что не вложился в «Майкрософт» ввосемьдесят втором, — продолжил Генри. — Ты понимаешь, тогда эти акции стоилипо пятнадцать баксов, а сейчас их продают за тридцать пять? Такая жалость!

— Лимоны, — мечтательно повторил Эдди, наблюдая заблекнущими красками заката. В своем мире жить ему оставалось меньше месяца, втом мире, где Кооп-Сити находился в Бруклине, и всегда там был, а Генриоставалось меньше месяца до смерти.

— Да, — Генри улегся рядом с ним, — но все-таки мне хотелосьбы вернуться в восемьдесят второй.