И еще одна мысль возникла в голове, и я поразился безотчетной радости, которая затопила сердце.

Будь Журавлёва невестой, какое платье выбрала бы она?

Перевел взгляд на мать моего ребенка, сидящую за столиком напротив. Она о чем-то разговаривала с моей теткой, но словно почувствовав мой взгляд, перевела на меня глаза. И у меня внутри снова что-то сжалось. Так было всегда, когда она на меня смотрела. Нутро будто на дыбы вставало, все инстинкты обострялись, дыхание и пульс сбоили. Если бы я не давал себе грёбаного слова, я уже давно сделал бы ее своей, но я поступил с Журавлевой как последний мудак и теперь обязан расплачиваться, обрекая себя на добровольные муки.

Она не виновата, что все так сложилось, но удар судьбы приняла именно она. Невинная, нежная, моя.

Сколько на нее свалилось испытаний, она все их выдержала, и после я уже не знал, имею ли права коснуться ее, пускай даже украдкой, за руку. А хотелось взять и замарать ее похотью своих касаний. Опорочить, сделать такой же одержимой как я сам, потому что всё, о чем мечтал – чтобы снова увидеть этот блеск в ее глазах и почувствовать, как она тает в моих руках. В моих. Ничьих больше.

Потому что моя.

– Приглашаем молодоженов на их первый танец!

Заиграла музыка, зал погрузился во мрак и тонкий луч света упал в центр зала, куда брат вывел мою малую.

Сглотнул ком в горле, когда заметил какими глазами Даша смотрела на Марка. И какими он смотрел на нее. Если бы я отвлекся от своих проблем и увидел этот их обмен взглядами год назад, в момент понял бы, что между этими двоими что-то большее, чем просто мимолетное увлечение. Отец был прав. Марк достойный человек, и самый лучший муж для моей сестры. А отец никогда не ошибается в людях.

Поднялся из-за стола, и не отдавая себе отчета, что еще не время и совершенно неуместно сейчас делать то, что я делаю, подошел к Журавлёвой и протянул руку.

– Идём?

Она округлила глаза и огляделась, мол, никто не танцует, кроме молодых.

Улыбнулся в ответ.

Журавлёва робко вложила свою ладонь в мою руку, и я потянул ее к пространству между нашими столиками, в углу зала. Здесь было темно, никто нас не замечал, но этого и не требовалось. Я предпочел бы сохранить интимность момента между нами. Лишние взгляды ни к чему.

Ира опустила руки мне на грудь, и стало дико жарко от горячих прикосновений, возненавидел белую рубашку, захотелось ее сорвать к чертям.

– Ты сегодня один… – Журавлёва привстала на цыпочки. Не смотря на то что она была на каблуках, все равно она значительно ниже меня, а я склонился к ней ближе, чтобы расслышать. Её губы коснулись моего уха, и с нервной системой начало твориться что-то нереальное. – А где твоя невеста?

Её близость как наркота затуманила мысли, и вместо того, чтобы ответить на ее вопрос, я крепче сжал руками ее хрупкое тело и прижал к себе вплотную, утыкаясь в нежную шею. Вырез на ее голой спине сводил с ума, и моя ладонь против воли заскользила к нему, и пальцы миновали край шелкового платья и проникли под ткань, обжигая кожу в районе лопаток. Этот заступ за черту был таким явным и подчеркнутым, что Журавлева задрожала всем телом и ее тремор передался мне.

– Мы расстались, – ответил хрипло. Сердце каменным мотыльком трепыхнулось в груди. – Я понял, что люблю другую.

Ира выдохнула, и я почувствовал, как ее руки с груди заскользили к плечам, и пальцы впились в белую ткань рубашки сильнее привычного.

– Суворов…

Не ответил, горло сдавило, сжал ее сильнее и поднял над землей, сжимая будто она мое единственное спасение от этого безумия буйных эмоций.

Журавлёва… девочка моя…

Музыка завершилась, и голос ведущей прогнал этот туман в голове и яркий свет резанул по глазам. Пришлось разжать руки и повернуться к ведущей, которая нещадно вызывала к себе свидетеля.

Бросил короткий взгляд на Журавлёву и шагнул к женщине в красном, мимо молодоженов, которые возвращались к своему столику. Ира не знала, что я расстался с Аленой еще тем утром, когда вытаскивал Иваныча в три шеи из квартиры Журавлёвой.

Когда принес бывшей невесте цветы и извинился за то, что бросил ее одну в доме отца.

– Нам нужно поговорить, Алён…

– О чем? – Она настороженно переспросила и отступила, а я прошел к окну и машинально в него посмотрел, тяжело вздыхая. Иногда решения, которые мы принимаем поспешно выходят боком, но нам все равно приходится нести за них ответственность.

– Я пришел извиниться не только за то, что бросил тебя тогда одну, – повернулся и заметил, что Алена прошла к столу и медленно пустилась на стул, будто интуитивно догадываясь о чем будет разговор. Она посмотрела на меня, а потом на цветы, и до нее начало доходить. – Недавно я узнал, что у меня есть дочь. Ира родила ее в этом году.

Алёна вскочила так резко, что ножки стула скрипнули по полу, и гневно на меня посмотрела.

– Ты сказал, что не был женат! И сказал, что у тебя нет детей! – ткнула в мою сторону пальцем и сердито сощурилась. – Но теперь я узнаю, что у тебя и бывшей подстилки есть ребенок!

– Поаккуратнее с выражениями, – предостерег похоронным тоном, но Алену несло.

– А может это не твой ребенок? Может она его нагуляла? Ты у нее спросил?

Стиснул челюсть и сунул руки в карманы, только бы не дать волю эмоциям.

– Это точно мой ребенок. Точка.

– В таком случае я не выйду за тебя! Всю жизнь оглядываться, что у тебя уже есть ребенок от другой! Она заставит тебя платить алименты, а потом и вообще втюхает этого ребенка в нашу с тобой семью, спасибо, увольте!

Алена тяжело дышала, ее голос почти сорвался на крик, и я заметил, что в дверном проеме мелькнула фигура ее сестры, но потом исчезла. Галя видимо решила не вмешиваться. Умная девочка.

– Если это твое окончательное решение… – почему-то в момент, когда Алена произнесла свою тираду мне полегчало. И дело не в том, что она опередила меня и разорвала помолвку, дело в том, что я понял: давно надо было с ней поговорить и расставить все точки над i. Мы были удобны друг другу когда жили на заставе, но сейчас в реалиях огромного мира наши отношения ни на что не годились, и я понял, что не хочу будущего с Алёной. Я не знал, как начать разговор и разорвать помолвку, но Алёна все сделала за меня, и я мог бы конечно сказать, что