именно за этим пришел, что решил ее бросить раньше, чем она меня, но вместо этого по-джентельменски кивнул и позволил девушке сохранить остатки гордости, хотя после того что она сказала про Журавлёву, она не заслужила такой щедрости. – Тогда я пойду.

– Иди! – отчеканила злобно, и я кивнул и направился к выходу из квартиры. И на душе впервые за эти полтора года стало легко.

***

Суворов ушел к ведущей, а я, гася отчетливую дрожь в теле, подошла к Кремлёву, который помогал Даше усесться, но еще не сел сам.

– Марк, можно тебя попросить? – мой голос звучал взволнованно, и я уверена, друг прочел все по моим глазам и склонился ближе, чтобы могла перекричать голос ведущей. – Пожалуйста, помоги…

Идея была безумной и даже абсурдной, но это был ход ва-банк. Всё или ничего. Я готова отдать всё. Но что я получу взамен?

Марк посмотрел на меня как на полоумную, но просьбу выполнил, и я направилась в холл. Прошла мимо импровизированной сцены сама не своя от волнения, и глянула в сторону Суворова, который стоял около ведущей и тут же отвела взгляд. Пашка заметил, что я покинула зал, и это очень кстати.

Вышла в просторный холл ресторана. Он был полон народу, и я выбрала самый дальний его уголок рядом с подоконником и встала, взволнованно глядя на проносящиеся мимо машины.

– Журавлёва? – голос Суворова заставил вздрогнуть и обернуться, и мое сердце сжалось, когда я посмотрела на мужчину, которого люблю.

Темно синие брюки, кипенно-белая рубашка, такого же цвета бабочка – он мог спокойно сойти за жениха, был потрясающе красивым в этом наряде, и я залипла, глядя на его широкие плечи и мощную шею.

Он само совершенство.

Совершенство, которое подтвердило, что рассталось с невестой.

Эта мысль и подстрекнула действовать и прекратить стоять как истукан, и я попыталась сглотнуть, а потом заговорила.

– Ты поклялся не касаться меня, – горло пересохло от волнения, и я подняла глаза на замершего от моих слов Суворова. Его взгляд столкнулся с моим взволнованным и насторожился, плечи окаменели, и я заставила себя продолжать. – Дал слово, что не тронешь меня…

– Журавлёва… – попытался перебить, явно теряясь и не зная, как реагировать на мои слова, но я еще не закончила.

– А если я попрошу тебя его нарушить? – выпалила как на духу, Суворов сглотнул, переводя взгляд на мою руку, а я медленно достала из-за спины ремень Марка и протянула Пашке, сжимая кожу до боли в пальцах. – Я тебя прошу… Пожалуйста, Суворов!

Глава 29

Утро вступало в свои права, и я медленно просыпалась, выныривая из сладкого забытья. Мне снился самый лучший в мире сон. Снился Суворов, и он был моим, только моим целиком и полностью. А я была его.

Открыла глаза, делая глубокий вдох, и пульс подскочил.

– Доброе утро, – Пашка сидел на постели и тепло мне улыбался, и было что-то в его глазах озорно-завораживающее. – Выспалась?

Я натянула на голую грудь простынь и сонно моргнула, впитывая в себя знакомый до боли образ. Темные волосы Суворова были влажными от утреннего дождя. Кожаная куртка вся в каплях. Серая футболка промокла на груди, видимо он не запахнул ее, когда шел от машины. И джинсы были покрыты темными капельками.

– Выспалась, – ответила в унисон, и закусила губы, стараясь подавить улыбку. Не знаю, откуда взялась эта неловкость, но сейчас при свете дня то, что мы творили ночью казалось дико порочным и неправильным. – Ездил куда-то?

Пашка загадочно улыбнулся и кивнул на красные пакеты с лейблом моего любимого магазина нижнего белья. Мои глаза распахнулись, а Суворов это заметил, и его взгляд стал еще более красноречивым.

– Подарок тебе выбирал, – ответил с лукавой улыбкой, и я ощутила пьянящий азарт и села на постели, косясь на пакеты.

– И судя по всему, не один…

– И не два, – ответил в унисон и я, не сдержавшись, рассмеялась.

– Тогда чего ждешь? – прошептала с вызовом, и Суворов дернул меня на себя, и я взвизгнула и обхватила его шею руками, чтобы не упасть. Ледяная кожанка обжигала голую грудь, а жесткая ткань его джинсов дразнила нежную кожу, когда я оседлала его колени и ответила на долгий, глубокий поцелуй. – Суворов, холодно!

Рассмеялась, когда Пашка ткнулся колючей щетиной мне в шею и начал методично сводить с ума неспешными поцелуями.

– Тогда раздень меня, родная.

А вот это с радостью!

Руки безошибочно подцепили полы кожаны и начали стягивать ее с широких плеч, следом за курткой на пол полетела футболка, потом джинсы и трусы, и мы с Суворовым рухнули на простыни и с жадностью странников в пустыне принялись пить дыхание друг друга как самую прохладную воду. Его руки на моем теле обжигали, губы сводили с ума, я снова поддалась этому сладкому дурману в голове и позволила себе забыться, как тогда, когда Суворов сделал это накануне, после того как я протянула ему ремень Марка.

– Журавлёва, ты хотя бы понимаешь, о чем просишь? – Пашка резко обхватил мое запястье и притянул меня к себе, второй рукой аккуратно забирая у меня ремень. Он заслонил меня своей широкой спиной от любопытных взглядов, и я почувствовала себя как за каменной стеной. Боже, как давно мне не хватало этого ощущения! – Ты просишь меня нарушить слово, которое я дал, чтобы защитить тебя от себя.

– Прошу, – повторила твердо, и взгляд Суворова потемнел. Паша медленно расправил ремень и перебросил его через мою талию, притягивая меня вплотную к себе. Ему пришлось дважды обмотать свои кисти, а я опустила руки на его грудь и почувствовала, как под белой тканью рубашки колотится его сердце. – Поцелуй меня, Суворов.

Паша опустил взгляд на мои губы и медленно выдохнул.

– Ты же понимаешь, что последствия этого поцелуя могут быть непредсказуемыми? – он все никак не унимался, а я сходила с ума от желания перейти поскорее к делу. – Возможно…Скорее всего… Абсолютно точно этот поцелуй закончится постелью.

Его губы приблизились к моим, я встала на цыпочки, чтобы коснуться их, наконец, но Паша видимо решил проверить, как далеко я дам ему зайти и продолжил.

– И к утру ты абсолютно точно окажешься снова беременной, – он застыл, заглядывая в мои глаза, ища в них предостережение или страх, но их там не было. Только абсолютная, безграничная преданность и любовь к мужчине, который за одну только ночь сумел разделить мою жизнь на «до и после».

– Так и будешь трепаться? – подстрекнула и взвизгнула, когда Суворов поднял меня на руки и направился к выходу из ресторана. Стоящие в холле гости расступились, провожая нас теплыми улыбками, и мне показалось вдалеке я заметила взгляд Суворова-старшего, который отсалютовал мне бокалом и улыбнулся.

Я думала, Паша повезет меня домой, либо в дом его отца, но он поступил