Тем временем Глеб захватил Городец Остерский в Переяславской земле, внезапным налетом едва не выбил Мстислава из самого Переяславля, но был отражен и, чтобы сохранить за собой «причастье» в Русской земле, поклонился Изяславу. Великий князь великодушно оставил Городец за ним, что не помешало Глебу тайно снестись с Давыдовичами. Посол его передал черниговским князьям такие слова: «По неволи есмь хрест целовал к Изяславу… Ныне же всяко с вама хочю быти…»

Юрий же этой осенью держал оборону от Святополка Мстиславича, который, по сообщению Новгородской Первой летописи, ходил на Суздаль «с всею областию Новгорода скою». Но взять реванш за поражение у Ждановой горы (см. с. 211) новгородцы не смогли: их рать увязла в непролазной грязи и вернулась, не дойдя даже до Торжка. Юрий в отместку разослал свои отряды в принадлежащие Новгороду погосты, где его люди похватали новгородских сборщиков дани; он также задержал проезжавших через его владения новгородских купцов со всем их товаром.

Кампания 1148 г. открылась большим походом Изяслава в Черниговскую землю. Великий князь наконец «скопил» все свои полки, дождался венгров и по зимнему пути легко добрался до Чернигова. Там он три дня простоял на месте, верстах в восьми от города, предлагая своим врагам сразиться в поле. Но черниговские князья не вышли, так как дружина Глеба, шедшая к ним на помощь из Городца, была перехвачена по пути переяславцами и почти вся перебита. Тогда, разорив все села под городом, Изяслав отступил к Любечу, где у Давыдовичей, по его собственному выражению, была «вся жизнь», то есть основные житницы и припасы. Давыдовичи и Ольговичи с половцами осторожно двинулись следом за ним. Возле Любеча оба войска встали напротив друг друга, разделенные притоком Днепра. Зима стояла необычайно теплая, враги не решались ступить на тонкий лед и только перестреливались из луков. Потом хлынул дождь, и полыньи образовались уже на самом Днепре. Угроза быть отрезанным от Киева заставила Изяслава переправиться на правый берег – буквально за несколько часов до начавшегося ледохода. Пострадали только венгры, у которых «неколико» (несколько) всадников провалилось под лед при переходе через какое-то озеро.

Черниговские князья могли бы радоваться благополучному избавлению от нашествия, если бы вид пограбленных и разоренных сел не навевал на них мрачные мысли. На что теперь содержать дружину и чем платить половцам? Посоветовавшись с Ольговичами, они решили все вместе поторопить Юрия с выступлением, в противном случае грозя разорвать с ним союз. «Ты еси нам хрест целовал, ако ти поити с нами [на] Изяслава, – писали они, – се же еси не пошел… ни на Ростислава еси наступил. Ныне же оже хощеши поити [на] Изяслава, а поиди, а мы с тобою. Не идеши ли, а мы есмь в хрестьном целованьи прави. А не можем мы одни ратью погыбати [нести убытки от войны]».

Юрий, однако, ограничился тем, что отправил в Чернигов своего старшего сына Ростислава с дружиной, а сам остался стеречь Суздаль от нападений смоленского князя. Ростислав поехал на юг с неохотой. Киевский летописец сообщает, что в это время он «раскоторовался» (поссорился) с отцом, который не давал ему удела в Суздальской земле, не желая, видимо, дробить свою волость. Так что, посылая Ростислава на помощь черниговским князьям, Юрий фактически предоставлял ему возможность самому добыть себе какую-нибудь волость с оружием в руках. Он не учел только того, что Ростислав ненавидел тех, кому должен был помогать, ибо еще помнил обиду, которую ему причинил великий князь Всеволод Ольгович, выгнав его в 1139 г. из Новгорода (см. с. 222). И вот, вместо того чтобы ехать в Чернигов к Ольговичам, старший Юрьевич направился в Киев на поклон к Изяславу. По свидетельству Никоновской летописи, свою роль в этом его решении сыграла и расторопная дипломатия великого князя: по дороге к Ростиславу «приидоша… послы от великого князя Киевскаго Изяслава Мстиславича, призывая его к себе в Киев и дая ему грады и власти». В Киеве Ростислава ожидали пышная встреча и «обед велик», за которым он пожаловался Изяславу на отца, за то, что тот его «переобидил и волости не дал», поручил себя Богу и великому князю, «зане ты еси старей нас в Володимирих внуцех», и в заключение произнес обычную в таких случаях присягу: «А за Рускую землю хочю страдати и подле тебе ездити». Изяслав в ответ рассыпался в любезностях: «Всих нас старей отець твои445, но с нами не умееть жити. А мне дай Бог вас, братию свою, всю имети и весь род свои в правду, ако и душю свою. Ныне же аче отець ти волости не дал, а яз ти даю». Наградой перебежчику были Городец Остерский, отнятый незадолго перед тем у Глеба Юрьевича, и еще пять городов из числа бывших владений Святослава Всеволодовича, где Ростислав «посажа посадникы своя».

Вслед за старшим Юрьевичем мечи в ножны вложили черниговские князья, поручив своим послам сказать Изяславу: «То есть было преже дед наших и при отцих наших: мир стоить до рати, а рать до мира. Ныне же на нас про то не жалуй [не сердись на нас], оже есмы устали на рать [что мы первые начали воевать]. Жаль бо ны есть брата своего Игоря, а того есмы искали, абы ты пустил брата нашего. Аже уже брат нашь убит, а пошел к Богови, а тамо нам всим быти, а то Богови правити [Бог рассудит]. А мы доколе хочем Рускую землю губити? А быхом ся уладили [помиримся теперь]». Великий князь, посоветовавшись с братом Ростиславом, снарядил в Чернигов посольство – белгородского епископа Феодора и печерского игумена Феодосия с боярами, которые заключили в кафедральном Спасском соборе торжественный мир. В их присутствии Давыдовичи, Святослав Ольгович и его племянник Святослав Всеволодович поклялись на кресте «ворожду про Игоря отложити, а Рускои земли блюсти и быти всим за один брат». Чуть позже примирение было скреплено женитьбой сына Ростислава Мстиславича, Романа, на дочери Святослава Ольговича (9 января 1149 г.). Курск и Посеймье перешли под руку Владимира Давыдовича.

IV

Теперь вся тяжесть противостояния Изяславу легла на плечи Юрия, оставшегося без союзников. Великий князь спешил воспользоваться выгодами своего положения. На княжеском съезде, состоявшемся осенью 1148 г. в Городце Остерском, Изяслав велел черниговским князьям готовиться к походу в Ростово-Суздальскую землю. Формальным поводом к войне послужили стеснения, которые Юрий причинял новгородцам446. «Се стрыи мои Гюрги из Ростова обидить мои Новгород, и дани от них отоимал, и на путех им пакости дееть, – заявил Изяслав. – А хочю поити на нь, и то хочю управити любо миром, любо ратью». Было решено выступить на зиму, когда реки и топи скует лед, и соединиться на берегах Волги. Ростислава Юрьевича великий князь отослал в Бужск (на Волыни, под Львовом), поручив ему до окончания войны «постеречь Русскую землю», – вероятно, от возможного нападения галицкого князя Владимирка Володаревича, не признававшего, подобно Юрию, главенство Изяслава.

В начале 1149 г. Изяслав привел свои полки в Смоленск, откуда Мстиславичи направили к Юрию послов с мирными предложениями. Но тот вместо ответа задержал у себя посольство – должно быть, предложенные условия были для него совершенно неприемлемы. Убедившись, что войны не избежать, Изяслав приказал брату вести объединенное войско по Волге к устью Медведицы, а сам с небольшой дружиной поехал дальше на север – поднимать Новгород на суздальского князя.