– Как тряпичная кукла, ничего не чувствую, не соображаю, ем, пью, хожу на автомате. Без Полинки жизнь потеряла смысл.

– Тим, я как раз хочу поговорить о... О случившемся.

– Словами горю не поможешь.

– Ты кого-нибудь подозреваешь в убийстве Полины?

– О чем ты меня спрашиваешь, кого я могу подозревать, я в полной прострации.

– Сейчас не время, но я должна затронуть эту тему. Что ты знал о Полине?

– Все, – ответил Тим.

– Тебе известно, где она работала?

– Разумеется, известно. Поля работала переводчицей в посольстве.

Катарина поняла: о профессиональной деятельности Полины Тимофей ничего не знал. Он свято доверял любимой женщине, и ее слова не вызывали ни малейшего подозрения.

– А вы давно знакомы?

– Десять месяцев, – апатично молвил Тимофей. – Полина подвозила меня до дома, и я, сидя в ее машине, сразу для себя решил – эта девушка будет моей.

– Любовь с первого взгляда?

– А по-твоему, это миф? Я влюбился в Полину за доли секунды, и она сразу пропала, сама мне говорила.

– Тебе приходилось встречаться с ее друзьями, знакомыми?

– Ты первая, с кем меня познакомила Поля. Мы не устраивали вечеринок и посиделок в шумных компаниях. Я весь день проводил на работе, она вообще дневала и ночевала на службе, свободное время проводили друг с другом. Когда подали заявление, Полина сказала, что планирует уйти с работы и полностью посвятить себя семье. Мечтала о детях, о домашнем быте. Ты видела квартиру?

– Квартиру?

– У Полины недавно умерла тетя, завещав ей шикарную четырехкомнатную квартиру в жилом комплексе. После регистрации брака мы собирались обосноваться там.

А квартирка-то, по всей видимости, давным-давно принадлежала Самохваловой, думала Ката. Не было у Польки никакой тетки, а соврать Тимофею она была вынуждена, дабы в дальнейшем у парня не возникло лишних вопросов. Оно и понятно. Поля жила на широкую ногу, квартира, машина, дорогие шмотки, драгоценности – не каждая переводчица может похвастаться столь завидным материальным положением. Вот и пришлось выдумать историю о якобы умершей тетке, оставившей племяшке шикарные апартаменты. Что же будет с Тимофеем, когда откроется правда? А она обязательно откроется, причем в самое ближайшее время. В настоящий момент идет следствие по делу об убийстве, и здесь, как ни крути, а все встанет на свои места. Тогда-то Тим и узнает, в каком «посольстве» Полина зарабатывала на хлеб насущный.

* * *

Ночью Катарина проснулась от грохота.

Бу-у-ум! – раздалось где-то совсем близко. Три часа. Очевидно, соседи перепутали день с ночью и решили перебудить весь дом.

Бу-у-ум!

Некоторые люди до безобразия бестактны. Неужели нельзя громыхать днем, ведь не одни в доме находятся?

Бу-у-ум!

Совсем, что ли, сдурели? Не иначе как с кровати прыгают. Едва шальная мысль проскочила в голове, как Катку бросило в жар. Прыгают с кровати! В яблочко! Напрасно она грешила на мирно спящих соседей, источниками шума являлись не они, а неугомонные Стас с Ириной. Ну, погодите, сейчас вам небо с овчинку покажется. Ладно бы еще Ирка, подражая взбесившейся кенгуру, скакала по комнате днем, так нет, она и ночью покоя не знает. Господи, она и Розалию наверняка разбудила. Да что там Розалия, прыжки Иришки небось подняли на ноги и соседей снизу. Как пить дать милицию вызовут, к слову сказать, правильно сделают. Странно, но почему молчит свекровь? Уж кто-кто, а она не станет спокойно лежать на кровати, ожидая, когда прекратится шум за стенкой.

Сунув ноги в тапки, Катарина выскочила из спальни и без стука ворвалась в соседнюю комнату.

– Прекратите немедленно, иначе я вас обоих за дверь выставлю! – проговорила она скороговоркой.

Послышалось бормотание Стаса.

– Кто здесь?

Ката включила свет и растерялась окончательно. Разбуженные Стас с Иришкой выглядели как два заспанных медвежонка, сон которых злая и противная Катарина имела наглость нарушить.

– Ката, ты чего спать мешаешь? – насупилась Ира. – Сколько время-то? Три часа. Кошмар! Чего тебе надо?

– А еще орет, – поддакнул Стасик. – Так и заиками людей можно оставить.

– Подождите, а разве не вы сейчас прыгали?

Ира покрутила пальцем у виска.

– Тебе приснился кошмар.

– Но я отчетливо слышала грохот.

– Померещилось.

Бу-у-ум! – оглушило квартиру.

Стасик вздрогнул.

– Ой, теперь я тоже это слышал.

– И я. – Ира натянула одеяло до подбородка и испуганно посмотрела на Кату.

– Озверел народ, ментов вызвать надо. Кат, набери «ноль два», у вас соседи чокнутые, их необходимо приструнить.

Бу-у-ум!

На подкашивающихся ногах Катка потопала в спальню свекрови, так как именно оттуда раздался ненавистный «Бу-у-ум».

В комнате горел ночник. Облаченная в розовую пижаму Розалия в очередной раз спрыгнула с кровати, когда в дверях появилась Катка.

Заметив невестку, Розалия глупо улыбнулась.

– Детка, я тебя разбудила, да? Сорри! Не хотела, так получилось.

– Что вы делаете? – прошелестела Катарина.

– Прыгаю, – ответила Розалия.

– Вы сошли с ума?

Станиславовна села на кровать и объяснила, где зарыта собака. Оказывается, у нее разболелась голова, сна не было ни в одном глазу, а принимать таблетку жуть как не хотелось. Ну не любила Розалия травить организм всякой химией. И вдруг совершенно неожиданно она вспомнила разговор со Стасиком и упомянутую им тайскую методику от мигрени. Решив испробовать сомнительную методику на практике, Розалия занялась прыжками с кровати.

– О какой методике вы говорите? – спросила Ката, начав понимать, откуда дует ветер.

– Ирка вчера с кровати прыгала, Стас сказал, что прыжки избавляют от мигрени. Я, конечно, не поверила, но сейчас... Детка, хочешь верь, хочешь нет, но головная боль прошла. Клянусь!

Катарина развернулась и прошла к себе в спальню. Дурдом! Хорошо еще, что никто не ходит по квартире на голове, чтобы избавиться от насморка, и не кукарекает от кашля.

Отправляясь на встречу с прокурором, Ката чувствовала себя фигурой, бесспорно, значимой, от которой зависит если не все, то, по крайней мере, многое. Зажимая в кулаке флешку, она ступила в кабинет Ермолова и, решив сразу же брать быка за рога, пустилась в объяснения.

Свое чрезмерно эмоциональное повествование Катарина сдабривала интенсивными жестикуляциями и короткими паузами, которые требовались для того, чтобы можно было перевести дух, поерзать на стуле и сделать пару-тройку глубоких вдохов.