Парень ему что-то отвечает.

— Плевать, хоть медикаменты, хоть документы. Обойди здание!

Так. Я выбралась. Теперь самое главное добраться до улицы и поймать такси. Избавиться от пристального внимания и слежки Вероники уже не кажется такой хорошей идеей. Пройдя сотню метров, я оставляю ведро под стеной здания и семеню прочь.

— Девушка…

Чёрт! Я припускаю быстрее.

— Девушка, вы ведро оставили. Вдруг там что-то ценное, а?

Пора уносить ноги! Я бегу прочь, наплевав на маскарад. Убежать, как можно быстрее и дальше. А ещё лучше позвонить и заручиться поддержкой. Но для этого нужно остановиться и вытащить сумочку. Но если я остановлюсь, значит, лишу себя шанса на побег!

Я припускаю, что есть мочи, кляня себя за то, что не слишком увлекаюсь спортом. Вот рожу, стану самой, что ни на есть спортивной мамочкой, фитнес-богиней, и буду бегать быстрее ветра!

Но пока, увы, я проигрываю в скорости тому, кто настигает меня. Топот ног становится ближе и ближе. Я уже почти добежала до дороги. Но внезапно выезд перекрывает чёрным блестящим седаном. Я пытаюсь метнуться в сторону, но меня хватают сильные мужские руки и силой запихивают на заднее сиденье седана.

— Гони!

* * *

Машина срывается с места. Голос мужчины кажется смутно знакомым, но паника сильнее. Так что я молочу руками, стараясь расцарапать лицо похитителя. Так просто я не сдамся! Шапочка уборщицы наползает мне на глаза, закрывая обзор, но я готова сражаться даже вслепую.

— Ай…. Ш-ш-ш-ш….

Кажется, мне удалось попасть ногтями в глаза.

— А ну прекрати, Кирана! Твою мать… Ки-ра-на. Карамелька, чёрт бы тебя побрал! Стоп!

Он сказал «Карамелька?!» Это что… Егор? Я замираю без движения, боясь даже вздохнуть лишний раз.

— Егор? — шепчу я.

— Да! Да, это я… Кирана, твою мать! Бестия. Чёрт… Зачем ты так царапаешься? У тамандуа когти и то не такие разящие, как у тебя! — возмущается Егор.

Я стягиваю шапочку  с глаз и сажусь. Вглядываюсь в лицо небритого мужчины, с бейсболкой на голове и дурацкими усиками. Сбиваю кепку с головы и удивляюсь тому, что Егор подстригся очень коротко. Едва не под ноль. Но всё равно это мой Егор! Теперь-то я это ясно вижу и понимаю, что мужчина в рабочей робе — это мой Псих.

Я бросаюсь ему на шею, стискивая изо всех сил, торопливо целую лицо и смеюсь. Или плачу. Или и то, и другое.

— Я так испугалась. Боже… Почему? Я думала, что это правда… — трогаю пальцами расцарапанное до крови лицо мужчины. — Люблю тебя… Больше никогда так не делай. Мне было страшно.

Нахожу его губы, целую. Торопливо и коротко, повторяю ещё раз, что люблю и нападаю на него снова и снова, проникая поцелуем. Егор отвечает мне взахлёб, испустив тихий стон. Он перетягивает меня к себе, я оказываюсь на его коленях. Целую его. Жадно, настойчиво. Спускаюсь к шее, вдыхая мужской, пряный аромат. Потом вновь поднимаюсь к губам и начинаю пить его обжигающую ласку.

— Кхм… Куда едем, Егор Михайлович? — звучит вопрос водителя.

Только это отрезвляет нас. Приходится замереть, я утыкаюсь лицом в плечо Егора, слушая его сбившееся к чертям дыхание.

— Мы едем… — медленно говорит Егор, собираясь с мыслями. — Загони машину на Северный склад.

Я поднимаюсь выше и веду носом по его скуле.

— Я соскучилась.

Егор отстраняет меня, обхватив лицо ладонями.

— Я тоже. Соскучился. Но какого чёрты ты находишься в России, а не на Тенерифе?

— Твои родители…

— Мои родители, разумеется, не в курсе всего. Но ты, Кирана… Я же предупредил, зараза неугомонная. Коза!

— Что?

— Ещё какая коза! Я нарочно отправил тебя в другую страну, приставил наблюдать Веронику и целую свиту! Попросил же — жди. Но ты мало того, что решила вернуться в Россию, так ещё и улизнула из-под охраны. Где Вероника? Я ещё не выходил с ней на связь, чтобы не привлекать внимания!

— Я заманила её в туалет и сбежала, — признаюсь я. — Она мне осточертела!

— И ты решила действовать сама? Не предупредив никого?

— Вероника просто чересчур сильно раскомандовалась, не давала и шагу ступить прочь.

— И правильно делала! — отрезает Егор. — Ну ты и коза… Как мне тебя наказать за непослушание?

— У нас будут двойняшки: мальчик и девочка! — с радостной улыбкой говорю я.

Егор замирает, и всё его бурное возмущение тотчас же сходит на «нет». Он вновь привлекает меня к себе, но уже бережнее и ласковее.

— Это запрещённый приём. Ты их видела, да?

— Ты тоже…

— Но не так, как ты! И я не знал пол... — возражает Егор. — А теперь объясни, почему ты удирала из центра?

— Сейчас… — я снова целую его в губы. Потом отстраняюсь и начинаю расстёгивать униформу. Потом расстёгиваю блузку.

 — Кирана… — севшим голосом обращается ко мне Егор. Я замечаю его потемневший взгляд, устремлённый на мою грудь, обтянутую кружевом. — Давай доберёмся… хотя бы до склада. Я отошлю работников прочь.

— Ой, я не для того обнажаюсь! — отмахиваюсь я. — То есть я тоже по тебе скучала, Орлов. Но я хочу показать тебе другое. Вот…

Я протягиваю ему телефон Анжелы и застёгиваю блузку.

— Это телефон Анжелы. Я зашла к ней, чтобы поговорить. Но услышала обрывок разговора. Она говорила, что «тело привезут сегодня» и спрашивала, как скоро она получит вознаграждение. Потом заверила кого-то, что сама всё проверит. Я заподозрила неладное. Анжела хотела напоить меня чаем. Я сделала вид дурочки, потом схватила телефон и побежала. А ты?

Егор смеётся, привлекая меня к себе:

— Шпионская вылазка засчитана, Кирана. На самом деле я тоже направлялся в центр, но только для другой цели. Хотел достать кое-какие бумаги, которые Анжела хранит среди прочих… Но телефон тоже неплохо. Теперь у нас в руках неоспоримые доказательства

Орлов проводит пальцем по экрану. Требуется ввести пароль.

— Хм… Я могу дать команду своим людям, чтобы они потрудились и подобрали пароль. Но мы можем поступить иначе.

— Анжела, это я, Кирана!

Я сомневалась, что Анжела до сих пор находится в центре, когда набрала номер и попросила соединить с ней. Но нам повезло.

— Что ты вытворяешь, Мельникова? — возмущается Анжела.

— Послушай меня. Твой телефон у меня.

— Он заблокирован, девочка! — усмехается Анжела.

— Да, но специалисты могут подобрать пароль. Попрошу Веронику, и она найдёт того, кто сможет это сделать. Думаю, станет известно очень многое. То, что тебе не хотелось бы показывать, да?